Он щедро делился с нами всем, что у него было. Колли по праву гордилась своим кулинарным искусством. Пока она жарила цыплёнка, Амос сидел на крыльце и ждал нас. Мы появились как раз, когда они собирались обедать, и тогда Амос, этот большой трудяга-фермер, уступил нам своё место за столом, а сам вышел во двор, ожидая, пока белые господа не покончат с обедом.
— Давай позовём его к столу, — сказал я Фрэнку. Он даже вилку выронил от удивления, уставившись на меня так, словно у меня были не все дома.
— Почему бы нет? Я — бандит с большой дороги, грабитель, сижу здесь, а Амос — чёрная кожа, белая душа — там, а ведь это, что ни говори, его жратва… Амос, иди сюда, пообедай с нами! — прокричал я ему. Бедный Амос ошалел ещё больше, чем Фрэнк.
— Что, са’? Нет, са’, нет, са’! Так не годится! Я приличия знаю!
Такая приверженность Амоса косным обычаям, возможно, спасла нам жизнь.
— Эй, парни, у вас, похоже, неприятности? — В следующую секунду он уже заглядывал в комнату, сверкая белками глаз, казалось, ещё немного — и они выпрыгнут из чёрных глазниц. — Что вы такого натворили, а? — выдохнул он. — Тут целая шайка полицейских на подходе!
Не дожидаясь, пока мы ему ответим, он побежал к нашим лошадям и погнал их в глубь кукурузного поля.
— Парни, давайте-ка туда тож.
И как раз вовремя: с вершины холма галопом спускались семеро всадников. Подскакав к крыльцу, они натянули поводья. Невинное лицо Амоса посрамило бы самих ангелов. Неет, он никого не видел. Неет, са’, никогошеньки тут не было! Нет уж, никому он не позволит топтать его кукурузу, ещё чего не хватало, пусть ищут своих злодеев где-то в другом месте! Ищейки ругались на чём свет стоит и стращали его всяческими карами, но Амос твёрдо стоял на своём.
— Ты понял? — Открытое, искреннее лицо Фрэнка побелело от ярости. Он был похож на загнанного в угол зверя, готового ринуться на своего преследователя, кем бы он ни был. — Ты соображаешь, что происходит? — настоятельно повторил он. — Нет? Ну так я тебе скажу: они уверили компанию железных дорог Санта-Фе в том, что это мы их ограбили! За всем этим стоит сама Санта-Фе, вот что.
Может и так, а может, и не так, откуда нам было знать. Но на то было похоже: Хьюстон служил поверенным Компании железных дорог Санта-Фе.
Все те несколько дней, что понадобились нам, чтобы добраться от домика негра до ранчо Харлисса, ищейки неустанно шли по нашему следу. Но меня это сильно не волновало — во всём этом деле было что-то влекущее, вкус настоящего приключения. А вот для Фрэнка это было время адских мучений — ему не нравилось, что на него охотятся. Его грыз стыд — он считал трусостью нашу попытку бегства от опасности. Это чувство доводило его до такого исступления, что он был готов повернуть назад и наброситься на наших преследователей.
В наше отсутствие они побывали в доме на ранчо. Следы их пребывания запечатлелись в виде дырок от пуль в стенах.
— Чем собираешься заняться? — спросил меня Фрэнк. В отличие от него меня не обуревало бешенство, да и несчастливым я себя не ощущал. Просто преступные деяния казались мне самым подходящим занятием.
— Завершу задуманное с Джейком — помнишь, когда ты появился, мы как раз прорабатывали план.
— Я с тобой.
С этого момента и до самой ночи нападения на поезд Фрэнк был как одержимый. Вёл себя как генерал, за которым шла целая армия. Почти в одиночку разработал план налёта на поезд Санта-Фе. Когда-то, во время каникул, он работал на железной дороге, собаку съел на двигателях, как он выразился, и теперь требовал, чтобы ему доверили разработку плана.
Поезд компании Санта-Фе остановился у станции Беруин в городке Чикешей. Фрэнк и Билл должны были забраться в багажный вагон как раз перед отправлением поезда, потом перелезть через угольный тендер и захватить машиниста и кочегара. Дальше им надлежало продвинуть поезд на три четверти мили в лес, а там поджидали Джейк, Маленький Дик и я. Нам и предстояло завершить всю «операцию».
И ничего-то в этой работёнке не было особенно интересного, кроме добычи. Всё прошло как по маслу. Шестизарядник — это такой аргумент, с которым не каждый осмелится поспорить. Как только Фрэнк уперся дулом кольта в шею машиниста, он стал полновластным хозяином поезда. Я стоял на путях и махал рукой. Фрэнк отдал приказ — машинист не стал упираться — поезд остановился.
Маленький Дик и Джейк бегали туда-сюда, успокаивая пассажиров градом пуль и звоном разбитого стекла. В подобных акциях очень редко кто-либо погибал. Ветераны-налётчики считали пролитие крови плохим тоном. Если мне случается прочесть, что при нападении погиб машинист или проводник, я понимаю — в деле принимал участие новичок. С обслугой разобраться — дело легче лёгкого, обуздать пассажиров — тоже раз плюнуть, все они сразу осознают, что их дело труба.