— Полковник, это будет ваше прикрытие. Вденьте это в петлицу, и никто в жизни не догадается, что вы с Запада.
— Чёрт возьми, зачем мне этот салат?
Но если Билл что-то задумывал, он добивался своего. Розовый бутон был прикреплён к моей петлице.
— Я обратил внимание, — сказал Билл, — что фараоны провожают вас особенно пристальными взглядами. Этот талисман отведёт от нас подозрения.
— Куда мы идём?
— Никуда и всюду. Может, мы попадём в «Адскую кухню»[48] или к Преддверью Рая. Приготовьтесь к восторгам и опасностям. Мы идём туда, куда потянет нас магнит.
Время близилось к полуночи. Мы прошли по Пятой авеню и начали прогуливаться где-то между Двадцать пятой и Двадцать шестой улицами. Десятки безвкусно накрашенных женских лиц скользили мимо нас.
— Как корабли, что проходят в ночи, — прошептал Портер. — На их пути только две скалы: фараоны и квартирные хозяйки. Взгляните, как они побиты жизнью и потрёпаны штормами. Мне нет от них покоя.
Из тьмы выступила бедно одетая девушка. На вид ей было лет семнадцать.
— Наверно, только что сбежала из спокойного болота в своей деревне.
— Как бы не так, это опытная шлюха.
— А я говорю — она в первый раз. — Портер поддел меня локтем. — Ещё не научилась вести свою лодку над омутами городской жизни.
— Это у неё такая маска. Бьёт на невинность.
— Нет, вы ошибаетесь. Давайте исследуем и увидим, кто прав. Я останусь здесь, при лошадях.
Портер частенько вытаскивал из моих рассказов о прошлом всякие словечки и вворачивал в свою речь.
Когда мы подошли, девушка пригнулась к порогу, притворяясь, что завязывает шнурки. Она подняла на меня взгляд — большие полудетские глаза были полны опаски.
— Вы переодетый полицейский? — Она говорила тихо, но её голос звенел от страха. — Не забирайте меня! Я никогда не делала этого раньше.
— Я не полицейский. Но мне бы хотелось представить вас своему другу.
Подошёл Билл.
— Вы же напугали леди! Спросите, хочет ли она отобедать с нами.
Девушка перепугалась ещё больше и отшатнулась.
— Никуда я с вами не пойду!
— Не опасайтесь, леди, с нами вы смело можете идти куда угодно.
Портер обращался к девице так, будто она была принцессой, а он — странствующим рыцарем.
В заинтересованности Портера не было никаких личных мотивов. В нём жила одна ненасытная страсть — раскрывать тайны, проникать в характеры людей. Ему не нужны были рассказы из вторых рук или подчищенные и приглаженные истории. Он был учёным, и всепоглощающим объектом его внимания являлось трепетное человеческое сердце.
Мы отправились в ресторан Мукена.[49] Маленькое, тоненькое бледное существо никогда не бывало там раньше. Её глаза светились восторгом. В обществе Портера девушка чувствовала себя так непринуждённо, что это меня даже слегка обеспокоило. Мне хотелось, чтобы юная леди знала — она находится в компании великого человека.
— Этот джентльмен — великий писатель, — прошептал я ей.
Портер ощерился в притворном гневе.
— Ничего подобного! — возразил он.
— А я верю, — заявила девушка. — Можно взглянуть, что вы написали? Наверно, что-то о красивых людях с кучей денег и всём таком чудесном?
— Да, — ответил Портер. — Это о таких девушках, как вы, и обо всём том чудесном, что случается с ними.
— Но у меня в жизни совсем нет ничего чудесного. Только нищета, и голод, а интересного ничего не случается — кроме сегодняшнего вечера, конечно. Сколько себя помню — всё одно и то же, одно и то же…
Портер сделал так, что она раскрыла душу. Да, он был прав. Наша новая знакомая была всего лишь простой деревенской девушкой, уставшей от монотонных будней и решившей попробовать настоящей жизни.
В ней не было ничего замечательного. Я не видел здесь ничего такого, о чём стоило бы написать. Единственный раз в ней проскочила искорка, когда принесли заказанный обед — её лицо осветилось неподдельной радостью. Я был уверен, что Портер разочарован.
— Когда я вижу останки кораблекрушения, мне хочется узнать, как всё произошло, — сказал он.
— Хорошо. И что вы вынесли из сегодняшних исследований?
— Ничего, кроме того, как осветилось её лицо, когда принесли суп. Об этом стоит написать! Что стоит за этой внезапной вспышкой счастья? С чего бы ей так радоваться при виде тарелки с супом в городе, где каждый вечер выбрасывают на помойку столько еды, что хватило бы прокормить целую армию? Да, здесь есть, о чём писать! Вовеки не охватить!
Всякий встречный представлялся ему сокровищем. Он водил меня в дешёвые забегаловки, ночные бары и танцевальные залы. Его влекла туда всё та же ненасытная страсть. Неудивительно, что Нью-Йорк сбрасывал свою маску перед этим несравненным Ночным Исследователем.