- Что за странная идея жариться под солнцем?!
Все обернулись на недовольный голос, послышавшийся за спинами. Даин вышел из горы, прикрывая рукой глаза от слепящего солнца. Правитель Железных холмов – самого значительного государства гномов после Эребора, да еще и двоюродный брат Торина - не боялся высказывать своего мнения независимо от того, было ли оно тому по вкусу. Остальные гномы предпочитали помалкивать, молча смиряясь с решением своего Короля.
- Не будь таким угрюмым, кузен, - добродушно рассмеялся Торин. – Еще успеешь насидеться в подземелье, когда вернемся. – С этими словами он дал знак трогаться. Даину ничего не оставалось, как ворча и ругаясь оседлать кабана и следовать за ними.
Путь лежал вдоль восточного отрога Горы и поначалу представлял собой сплошные каменные развалы. Но спустя некоторое время бедная на растительность скалистая местность начала преображаться, чередуясь небольшими хвойными рощицами, от которых пряно веяло терпкой смолой и молодой хвоей. Воздух был здесь особенно свежим и чистым, и погода была поистине чудесной. Словно в подтверждение этому на пути их неожиданно возникла небольшая группа ланей.
- Вот это да! – воскликнул Даин, хватаясь за лук.
- Тихо, - отвела его руку от оружия приблизившаяся к нему Галадриэль. На ее лице мелькала загадочная тихая улыбка. – Они хотят предложить нам что-то.
- Предложить?! Что они могут нам предложить, кроме своего мяса?!
- Эта стая еще не готова пожертвовать своим молодняком, - проговорил поравнявшийся с ними Трандуил, никак не отреагировав на прищур, с которым посмотрел на него Даин. – Но они не против помериться с нами ловкостью.
- Ловкостью?! Да они же животные! Дичь, которую сама природа создала для того, чтобы ею питаться!
- Вала Йаванна Коментари, - с каким-то отстраненным видом проговорил Трандуил, задумчиво вглядываясь в одну из самок, нетерпеливо встряхивающую головой, - мать всех птиц и зверей, растений и деревьев, существующих в Арде, считается супругой Ауле, Владыки земной тверди и творца гномов, Махала по-вашему. Так скажи мне, Владыка Даин, как мы, перворожденные дети Эру Илуватара, должны относиться к сынам Ауле, если видеть в детях его супруги Йаванны только пищу?
- На что ты намекаешь, Эльф? – покраснел Даин.
- Я ни на что не намекаю, Гном, - отчеканил Трандуил, поведя поводьями, и внезапно пришпорил коня, направив его за бросившейся в подлесок самкой. Его движение спугнуло всю стайку, бросившуюся врассыпную, и это послужило своеобразным толчком для начала погони. С ликующими возгласами вперед кинулись эльфы, а там и гномы, внезапно воодушевленные и обрадованные возможностью разогреться, размять мышцы и показать эльфам, кто здесь ловчее и сильнее. Быстрые, тонконогие лани ловко уходили прочь, проворно снуя между деревьями, и тем самым еще больше подогревали бурлящий в крови азарт.
Торин нагнал Трандуила в небольшой низине, где между расколами камней, меж которых упрямо пробивала себе путь к свету молодая сосновая поросль, пробегала небольшая речушка. Король эльфов легко соскользнул с коня, бесшумно приземлился на покрытую упругим слоем хвои землю и направился к воде. Длинный бархатный плащ стелился по земле, собирая собой хвою и шишки, и сложился тяжелыми благородными складками, когда эльф опустился у реки на колени. Торин сбавил скорость и остановился поодаль, решив подождать в стороне, и с ухмылкой приметил, как между сосенок с другой стороны речки высунулась острая мордочка лани. Он даже не удивился – эльфы на всю Арду славились своим умением находить общий язык не то что с животными, но даже с растениями и деревьями, а о способностях Лесного короля и вообще говорить было нечего. Достаточно было вспомнить его ворона. Через некоторое время лань осмелела и, опасливо озираясь, приблизилась к Трандуилу. Тот поднял руку и что-то проговорил, погладив ее по носу, и та послушно опустила голову.
Ощутив внезапное желание тоже быть рядом, Торин спешился и осторожно, стараясь не создавать шума, сделал несколько шагов. Лань пугливо вздернула голову и заволновалась, начав беспокойно переступать ногами и выбивая копытцами брызги.
- Taro, - прозвучал голос Трандуила, и та нехотя успокоилась, хоть и продолжала следить за гномом своими огромными влажными глазами. - Я знаю, что ты здесь, Торин.
Тот выдохнул и сделал еще один шаг вперед.
- Я и не скрывался, - ответил он.
- Ты хотел что-то сказать мне?
- Хотел… - Торин замолчал, собираясь с мыслями. Представшая пред ним мирная картина слегка приостановила бег мыслей и, смотря на затылок Трандуила, обвитый венцом словно вьюном, он почувствовал совершенно новое для себя желание сесть рядом, взять эльфа за руку и просто забыться, наслаждаясь звуками дикой природы. – Твои бесконечные стычки с Даином не способствуют налаживанию взаимопонимания между эльфами и гномами.
- Хочешь сказать, что я был не прав?
- Хочу сказать, что ты мог бы быть сдержаннее.
- Сдержаннее…- Трандуил слегка приподнял голову и посмотрел на него из-за плеча. – Если бы я не был сдержанным, стычка между гномами и эльфами произошла бы еще вчера. Я и так сдержан до невозможности по отношению к столь вопиющей твердолобости.
Торин нахмурился, чувствуя отзвуки раздражения, зарождающегося в груди. Любовь к эльфу сейчас противостояла в нем верности своему роду, но, видит Махал, он не хотел выбирать между любимым и родичами.
- Подойди сюда.
Торин сердито шагнул вперед, больше не опасаясь спугнуть лань, однако на этот раз она не проявила никакого беспокойства и лишь следила за ним глазами.
- Подойди ближе, Торин. Посмотри.
Обойдя с другой стороны, Торин с удивлением увидел, что Трандуил находился у ручья не просто так. Прямо у его колен лежал детеныш лани, совсем маленький, тонконогий и, судя по тихому мычанию, страдающий от боли.
- Что с ним?
- Застрял копытцем между камней и подвернул ногу. Скажешь что-нибудь, Торин?
- Он обречен.
- Так просто?
- Впрочем, нет, - Торин начал вышагивать взад-вперед у берега. - Ты, естественно, излечишь его, но я не сомневаюсь, что не в этот раз, так в другой, он все равно умрет. Это естественный отбор. Мир природы жесток – и это не я придумал и не мои сородичи. Выживают сильнейшие.
- Однако же ты не думал так, когда спасал меня из темницы. – Трандуил сказал это, не поднимая головы. Одной рукой он продолжал ощупывать ногу животного, другой успокаивающе гладил его по голове.
- Ты – другое дело! – От возмущения Торин даже ходить перестал.
- Другое? Отчего же? Оттого, что я равный тебе по силе? И откуда в гномах столько самоуверенности, чтобы считать, что все, кто слабее их, созданы лишь для того, чтобы удовлетворять какие-либо их потребности? – Трандуил продолжал делать свое дело, говоря скорее задумчиво, нежели поучительно, но Торин чувствовал в его тоне оттенок снисходительности. И это вызывало раздражение. Прошедшему сквозь огонь и воду, пережившему десятки битв и гибель самых близких ему родичей, чувствующему себя в два, а то и в три раза старше, чем он был на самом деле, королю гномов было неприятно подобное отношение, даже от того, кто был дороже всего на свете. – Наугрим никогда не умели ценить жизни тех, кто их слабее.
- Это я уже слышал! – отрезал гном.
- Откуда же? – Трандуил не обратил никакого внимания на вспышку Торина.
- От Бьорна. Мы провели в его хижине день.
- Надо же, я думал, Бьорн на дух не переносит гномов.
- Не переносит. Но мы выяснили, что орков он не переносит больше!
Трандуил хмыкнул, мельком взглянув на него из-за занавеса своих волос, кончики которых мягко скользили по белому боку лежащего перед ним детеныша.
- Всякая жизнь имеет ценность, - медленно проговорил он, вернувшись к своему занятию, - явилась сюда неспроста и существует для определенной цели, и этой целью не является служить пищей для существ более сильных. Ты не задумывался, Торин, что мы попали сюда неслучайно? Лань привела нас сюда.
- Инстинкт матери, не более.
- Допустим. Как всякой матери, ей не дано оставить свое дитя на погибель, но она пришла к нам. Привела нас. И сейчас находится здесь, понимая, что мы не несем зла. Ты ведь не сомневаешься в существовании разума у любимых тобой воронов, Торин? И допускаешь их право на жизнь. Так почему же ты отказываешь в праве на жизнь этому существу, столь просто приговаривая его к смерти? – Он отнял руки, и Торин будто завис в замедленном ритме, зачарованно наблюдая, как только что мычащий от боли детеныш вскочил на ноги и радостно запрыгал вокруг эльфа. Трандуил какое-то время пытался сохранить бесстрастный вид, но в конце концов всё-таки не выдержал и рассмеялся, пытаясь притянуть к себе шаловливое животное, но тот откровенно с ним заигрывал, то ластясь, то отпрыгивая в сторону. Торин смотрел на это и чувствовал себя тонущим, поглощенным пучиной, захлебывающимся. Здесь, рядом с эльфом, исцелившим обреченное на смерть животное, все его аргументированные и устоявшиеся на многие годы взгляды и ценности терпели крах. Он вдруг осознал, что между эльфами и гномами лежит непреодолимая пропасть. Они как две стихии, абсолютно разные и противоположные друг другу, и стихией эльфов была жизнь. А стихией гномов? Гномы любили металл, камни, подземелья. Их никогда по-настоящему не интересовала жизнь кого-либо, кроме них самих. Зацикленные на блеске и богатстве, чуждые всему живому, хоть и верные своим друзьям и родичам, они были бесконечно далеки от всего, что существовало за пределами их мира. Но Торин понял и другое – что он безвозвратно и навсегда обречен, ибо он сам выбрал жизнь – еще тогда, будучи в темнице, он выбрал жизнь, сделав всё, чтобы спасти эльфа, и никогда не откажется от своего выбора.