- Ты, верно, хочешь переодеться к обеду, Король Эребора?
- Было бы неплохо, Король Ласгалена, - ответил гном после секундного замешательства, и Трандуил сощурил глаза, явно заметив, что уже не в первый раз он практически дословно скопировал его собственное обращение. Помолчав несколько секунд, он предложил:
- Я провожу тебя до твоих покоев.
Выделенные ему покои располагались в королевском крыле, и гном давно успел изучить к ним дорогу. К сожалению, нежелание Трандуила входить в Эребор с годами только усугубилось, и хотя эльф принимал все его приглашения и никогда не говорил лишнего, Торин чувствовал, что пребывание там было для него пыткой. Торин устал гадать над ответом и со временем просто сдался, будучи благодарным за краткие встречи. Зато его собственные визиты в Эрин Ласгален со временем участились, и он успел досконально изучить лесной дворец.
Уже будучи у дверей, он обернулся и взглянул на неуверенно застывшего рядом эльфа.
- Зайдешь? – Он открыл дверь, борясь со внутренним напряжением. Каждый раз как в первый. Невыносимое ожидание.
Губы эльфа слегка дрогнули, и он плавно ступил вперед. Торин глубоко вздохнул, прикрыл дверь и медленно обернулся. Трандуил стоял в нескольких шагах, как и прежде оставляя право на первое действие за ним. Пройдя вперед, Торин взял эльфа за руку и подвел к софе. По правде говоря, это действо давно уже стало для них ритуальным - этакое приветствие, предназначенное только для них двоих. И каждый раз Торин боялся быть отвергнутым. Тем не менее, минуя внутренний страх и неуверенность, он побудил Трандуила сесть и, подойдя к нему вплотную, скользнул ладонями по его плечам, поднырнул под жемчужные волосы и притянул к себе. И целовал - долго, глубоко и медленно, напоминая, заново приручая и понемногу успокаиваясь, ибо эльф не делал никаких попыток отстраниться. И только почувствовав руки Трандуила у себя на поясе, наконец, расслабился и, слегка отстранившись, шепнул в губы, не отрывая внимательного взгляда от его лица:
- Мой свет.
Маска бесстрастности безвозвратно истаяла, и Трандуил улыбнулся, позволяя целовать себя дальше. Вынырнув из поцелуя, Торин сжал его в объятиях, бездумно гладя его по волосам и спине, и невольно прикипел взглядом к короне, на глазах распускавшейся белыми цветами. Зачарованный, он выпал из реальности и не сразу осознал, что Трандуил что-то ему сказал.
- Пусти меня, Торин, - повторил тот, тихо рассмеявшись, и сделал слабую попытку освободиться из объятий. – Иначе мы опоздаем на трапезу, и слуги пойдут нас разыскивать.
Торин тряхнул головой и, с сожалением разжав объятия, отступил, позволяя Трандуилу встать. Эльф величественно прошествовал к выходу и, поправив волосы, обернулся.
- Не опаздывай, - с усмешкой обронил он, прежде чем скрыться за дверью.
- Не опоздаю. – Торин развернулся и начал мерить шагами комнату. Трудно представить, как он ненавидел весь этот церемониал и необходимость хранить их отношения в секрете. Десятилетия накладывались друг на друга, а он, будто подросток, страшащийся неодобрения родителей, был вынужден прятать истинные чувства, ласкать взглядом объект своей любви исподтишка и довольствоваться мимолетными встречами, словно вор крадясь к нему по переходам собственного дворца под покровом ночи. Он, Король-под-Горой, был менее свободен в своих поступках, чем последний рыбак из Эсгарота! В Эрин Ласгалене было проще – Трандуил приходил сам, являясь из потайного входа, и оставался до самого утра, но каждый раз Торин ждал его появления с затаенным недоверием. Эльф был закрытой книгой, и даже его приходы не развеивали гнетущее чувство, что он согласился на подобные отношения лишь из благодарности за свое спасение. Торин не мог судить его за это, довольствуясь малым, но с годами желание быть с тем, кого любишь, усугубилось, и хотелось знать, что чувства его хоть частично взаимны.
С появлением слуг нервные хождения прекратились. Переодевшись и приведя себя в надлежащий вид, Торин отправился исполнять давно уж опостылевшую ему роль.
Раздражение и треволнения долгого дня развеялись лишь с наступлением ночи. А утро и вовсе было теплым и полным надежд на будущее. Утро встретило его прикосновениями. Еще не открыв глаза, Торин поймал порхающие по его лицу пальцы и прижал их к губам, ощущая на лице внимательный взгляд ясных и синих, словно чистейшие сапфиры, глаз. Торину не нужно было видеть, чтобы знать, что, как и многие разы до этого, Трандуил склоняется над его лицом, выискивал в его облике новые, еще не увиденные им следы подступающей старости – морщинки и седые пряди. И как бы ни хотелось Торину думать, что Трандуил разглядывал его с затаенным страхом о когда-нибудь предстоящем им расставании, глупыми надеждами он себя не тешил – конечно же, признаки течения времени на его лице были просто в новинку для бессмертного создания и не более того. Надо сказать, что будто внемля тайным мольбам, Небо даровало Торину удивительно хорошее здоровье и долголетие. За несколько десятков лет он вряд ли постарел хоть на день, но, опять же, не тешил себя мыслью о том, что это - благословение любви перворожденного.
На следующий день, не в силах сидеть на месте, Торин вновь бродил по лесному чертогу и, наконец, подошел к королевским покоям.
- Нехарактерная для тебя неуклюжесть. - Голос Трандуила прозвучал совсем близко, и Торин застыл перед лестницей, ведущей в переднюю. Очевидно, король был не один, и Торин, разыскивающий Трандуила больше от скуки, нежели по делу, а если быть совсем откровенным - просто соскучившись, несмотря на прошедшую ночь, - уже готов был уйти, однако раздавшийся в ответ голос заставил помедлить.
- Что поделаешь, мой государь, все когда-либо бывает впервые. Как думаете, с какой целью Владычица Галадриэль созывает всех в Карас Галадоне? – Голос, несомненно, принадлежал Эрендилю – главному лекарю Эрин Ласгалена
- Полагаю: сообщить всем, что она покидает Средиземье.
- Значит, она считает, что время пришло? - Эрендиль говорил осторожно, взвешивая каждое слово.
- Владычица Лотлориена никогда не скрывала, что слышит зов моря и хочет вновь увидеть свет Амана. Теперь же, когда сила эльфийских колец иссякла, она и вовсе не видит смысла в своем присутствии в Средиземье.
- А Вы, государь?
- Я? Я не был хранителем колец, родился в Средиземье и здесь останусь. По крайней мере, еще несколько десятилетий.
- Но у Вас нет нескольких десятилетий, мой король!
Торин вздрогнул – от заключенного в словах смысла. В груди отчего-то стало тесно, и он боялся не услышать ответа - так громко и гулко забилось сердце.
- Ты не случайно порезал руку, Эрендиль, - Трандуил не спрашивал, лишь утверждал.
- Мой государь, простите меня за эту вспышку и за поступок, - заговорил Эрендиль в необычной для себя манере – быстро, лихорадочно, обрывая на середине собственные фразы. - Но я должен был проверить… Убедиться… И теперь я вижу… Мой король, Вам нельзя оставаться в Средиземье, Ваш свет угасает.
- Это все, что ты хотел мне сказать? – Трандуил какое-то время молчал, прежде чем продолжить с раздражением в голосе. - На этот раз я прощу тебе твою заносчивость, Эрендиль. Но в следующий раз не думай, что сможешь безнаказанно учить своего короля, что ему делать.
- Как Вы не понимаете? – воскликнул лекарь, и Торин вздрогнул от его дерзости. – Вам нельзя оставаться здесь более! Он должен Вас отпустить!
- Не испытывай мое терпение, Эрендиль!
По тому, как лекарь вылетел из покоев, гном понял, что он не решился продолжить дальше. В последний момент отскочив за колонну, Торин остался незамеченным. Какое-то время он так и стоял, оглушенный, не в силах сложить мозаику. Но шок от услышанного начал постепенно отпускать, и он бросился на поиски Эрендиля.
Найти оказалось несложно. Охрана указала ему направление, куда двинулся лекарь, и Торин нашел его на лесной опушке. Ссутулившись и будто даже слегка подрагивая, Эрендиль лихорадочно срывал какие-то травы и не услышал его шагов.
- О чем ты говорил с Трандуилом? – Торин начал без предисловий, в напряжении сжав в кулаки ладони.
Эрендиль вздрогнул, плечи его поникли, он не обернулся и даже не встал, чтобы поклониться королю гномов. Впрочем, Торин не обратил на это никакого внимания, с нетерпением ожидая ответ.