Воздух впереди дрогнул рябью: не то туман, не то зябкий ветер. Послышался лёгкий плеск, будто мелькнула серебристым боком крупная рыбина. Мавна обернулась и замерла, стиснув пальцами платье у бёдер.
Заросли молодого рогоза шевельнулись, и оттуда с плеском показался парень. Мавна сперва подумала, что это кто-то из их деревни: мало ли, загулялся так же, как она сама. Но парень шагнул в сторону, так что острые листья больше не мешали его разглядеть, и Мавна поняла: незнакомец. Не очень высокий, стройный, как ивовый прутик, совсем молодой. В сумерках его волосы, едва закрывающие уши, казались серебристыми, нос, скулы и подбородок резко очерчивались тенями. С одежды парня стекала вода, штаны и рубаха до пояса промокли так, хоть выжимай. Но больше всего Мавну удивило то, что он держал в правой руке. Её венок.
Заметив её, незнакомец дёрнул уголком рта и выставил перед собой свободную руку, будто хотел успокоить. Мавна и сама поняла: наверняка она выглядит напуганной.
– Добрый вечер, – мягко произнёс он. – Не поздновато для прогулок?
Мавна сделала полшага назад, не сводя глаз с парня.
– Я тебя не знаю.
Он усмехнулся:
– Как и я тебя. Видел лишь мельком на празднике. Я оттуда. – Он махнул рукой за реку, к холму.
– Из Ежовников? – недоверчиво спросила Мавна.
– Скажешь, что не стоило приходить?
Мавна вглядывалась в его лицо, пытаясь припомнить, видела она его на празднике или нет. Черты лица парня были невыразительными, светлые волосы, бесцветные глаза, на щеках ни кровинки. Худой, с узкими плечами, такого не приметишь в толпе. Хотя Мавна и не пыталась никого приметить, весь праздник только и думала о том, как бы поскорее оказаться в тишине. Наверное, он и правда плясал вокруг костров, не воспрещено же…
– Отчего же. Мне нет до того дела. Ходи куда хочешь.
Взгляд вновь вернулся к венку, который незнакомец продолжал крепко сжимать. Вода капала с растрепавшихся пижмовых стеблей, на листья намотались комочки ряски с тонкими белыми корешками.
Проследив за её взглядом, парень хмыкнул и приподнял венок повыше.
– Твой?
Мавна сглотнула и поспешно мотнула головой.
– Губы поджимаешь. Точно твой. Что кривишься? Не понравился?
– Доброй ночи, – грубовато ответила Мавна и развернулась. Почему-то сердце заколотилось громче, почти у самого горла.
– Я зайду на днях? Где ты живёшь?
Не отвечая, Мавна прибавила шаг. Хоть бы не стал догонять…
Не стал.
– Отчего ты так поздно? – Не успела Мавна тихонько прикрыть за собой дверь, как перед ней вырос Илар. – Уж хотел искать идти.
Мавна насупилась, зыркнула на него из-под опущенных ресниц.
– Не маленькая. Нечего искать.
Илар скрестил руки на груди и будто бы стал ещё выше ростом. Он и так был широкоплечим, высоченным, с тяжёлым пронзительным взглядом серых глаз. Мавна не могла его винить за настойчивость, хотя и очень хотела поспорить. Илар тогда первый бросился искать Раско, облазил все болота, сам едва не потонул… От него потом с месяц несло тиной, и до сих пор Мавна, бывало, слышала, как брат за стенкой просыпается с криком, а потом, полежав минутку в тишине, идёт в сени греметь ковшиком и плескаться холодной водой.
– Все уже вернулись, – буркнул Илар.
– И я вернулась. Пропусти.
Мавна проскользнула мимо брата, коротко стукнула в родительскую дверь и ушла к себе.
Через окна, выходящие на две стороны, в покои заглядывала ночь. Летом небо даже в полночь оставалось серым, не то что в тёмные зимние времена, и звёзды сверкали яркими точками там, где мглистый сумрак переходил в зеленоватое послезакатное марево.
Сразу за деревней виднелись чёрные пики елей, упирающиеся макушками в небо, а за ними в просвете – бескрайние болота с морошкой и клюквой… Смотреть туда Мавне было больно, и она отвела взор.
Со всех сторон деревню окружала стена из высоких заострённых брёвен, кое-где на них висели козлиные черепа, иные уже истёртые ветром, дождём и временем так, что остались одни рога. Этому местных научили чародеи удельного отряда, мол, нежити неповадно будет бросаться на ограду. Почему козлиные черепа могут напугать нежаков и нежичек, Мавна не понимала, да и никто в деревне, должно быть, не понимал. Бортник Греней говорил, будто даже от костей козлиных несёт так, что у нежити издали свербят носы, но с ним мало кто соглашался: черепа всё-таки совсем не пахли. Хотя кто эту нежить знает, всё у них не как у людей…
Выдохнув, Мавна отвернулась от окна. На сердце было тяжело, и, медленным движением стянув ленту с кончика косы, она принялась готовиться ко сну, хотя знала, что, даже если заснёт, ей почти наверняка приснится Раско.