Томаса осенило. Идея была так проста, что ему подумалось, не проворонил ли он что-нибудь важное — иначе почему они сами не додумались до такой очевидной вещи?
— Почему бы вам не позволить мне идти своими ногами? — прохрипел он сквозь мешковину. Его мучила жажда, поэтому вместо нормального человеческого голоса из его глотки вырывалось придушенное карканье. — У вас же куча оружия! Я всё равно никуда не денусь!
Тереза процедила:
— Заткнись, Томас. Мы же не дуры. Будем тащить тебя до тех пор, пока не скроемся с глаз твоих друзьей-приютелей, — и с этими словами пнула его в бок.
Он сцепил зубы и подавил стон, когда её башмак впечатался ему в рёбра.
— Зачем?
— Затем, что так нам приказано. А теперь заткнись!
— С какой стати ты ему это рассказываешь? — злобно проскрипела одна из воительниц.
— А какая разница? — без обиняков заявила Тереза. — Мы же собираемся его прикончить. Так не всё равно — знает он или не знает о том, что нам приказано делать?
«Им приказано... — подумал Томас. — ПОРОК».
Заговорила другая девушка:
— Ну, вообще-то их отсюда еле видно. Как только доберёмся до расщелины там, наверху, то совсем скроемся из виду, и они нас никогда не найдут. Даже если увяжутся следом.
— Хорошо, — сказала Тереза. — Тогда дотащим его дотуда — и хватит.
Сказано — сделано. Томас почувствовал, как в него со всех сторон вцепляются чьи-то руки и поднимают в воздух. Сквозь мешковину ему удалось рассмотреть, что его несут Тереза и три её товарки. Прокладывая путь среди мёртвых деревьев и скальных выступов, процессия взбиралась всё выше и выше по склону. Он слышал их тяжёлое дыхание, ощущал запах их пота. И с каждым шагом, с каждым толчком всё сильнее ненавидел их. Всех. Даже Терезу. Он попытался ещё раз — самый последний! — мысленно достучаться до её сознания, спасти остатки своей веры в неё, но... Терезы не было. Пустота.
Восхождение продолжалось что-то около часа — им приходилось останавливаться, чтобы сменить друг друга в качестве носильщиков. А с момента, когда они ушли от приютелей, прошло никак не меньше двух часов. Зной стал совершенно невыносим — Солнце достигло того пункта на небосводе, когда находиться под его лучами становилось опасно. Как раз в этот момент они обогнули массивную скальную стену, подъём за которой стал более пологим, и нырнули в тень. Воздух здесь был значительно прохладнее. Какое блаженство...
— Так, отлично, — объявила Тереза. — Бросьте его.
Они так и сделали — без церемоний швырнули его на землю. Он тяжело грохнулся о каменистую почву. От удара вышибло дух, и он лежал, пытаясь вдохнуть, пока они развязывали стягивающие мешок верёвки. Как раз к тому времени, когда он восстановил дыхание, с него стащили мешок.
Он, моргая, взирал снизу вверх на Терезу и её подруг. На него было направлено всё оружие, имевшееся в распоряжении воинственных дев. Обхохотаться можно.
— Ребята, да вы, видать, очень высокого мнения о моей скромной особе! Вас два десятка с кинжалами и мачете против бедного безоружного меня. Какая я, однако, важная персона! — куражился он. И откуда только смелость взялась?
Тереза развернула копьё тупым концом вперёд.
— Постой! — воскликнул он, и она остановилась. Он поднял руки в умоляющем жесте. — Слушайте, я не собираюсь создавать проблемы. Идём туда, куда вам надо, и там я спокойно, как послушный мальчик, дам себя убить. У меня всё равно не осталось ничего, из-за чего бы стоило жить.
Произнося последнюю фразу, он смотрел Терезе прямо в глаза и попытался вложить в свои слова как можно больше ненависти. Он по-прежнему цеплялся за почти исчезающую надежду, что всё ещё как-то разъяснится, что удастся понять, что происходит, но как бы там ни было — после того, как она с ним обращалась, его чувства к ней поостыли.
— Увянь, — сказала Тереза. — Осточертел. Пошли, спрячемся в проходе и переждём день, поспим. А ночью двинемся через горы.
Темнокожая, та, что надевала на Томаса мешок, спросила:
— А что насчёт этого типа, которого мы таскали за собой столько времени?
— Не беспокойся, мы убьём его, — ответила Тереза. — Но только убьём так, как нам приказано. Ему придётся поплатиться за то, что он со мной сделал.
ГЛАВА 46
Последнее заявление Терезы повергло Томаса в полное недоумение. И что же он с ней сделал?! Он терялся в догадках, а тем временем путь вверх по склону продолжался; девушки, видно, направлялись в лагерь группы Б. Ноги уже не ныли — они горели огнём. Голый утёс слева загораживал их от солнца, отбрасывая скудную тень, но в остальном всё вокруг оставалось таким же красно-коричневым и раскалённым. Сухо. Пыльно. Жарко. Девицы не пожалели для него нескольких глотков воды, но, кажется, ни одна капля не дошла до желудка, испарившись по дороге.