– А ты быстро нашел дорогу. Знаешь, это типичное место для свиданий. Должно быть, ты часто сюда ходил в своем мире, – подначила Тэыль. От одного взгляда на Гона ей становилось и радостно, и больно.
– Конечно, я тут бывал, – вздохнув, ответил Гон.
– Так и знала. И с кем же, если не секрет?
– С министром земли, инфраструктуры и транспорта, с его заместителем, с четырьмя секретарями, с мэром, с окружными главами Сеула и еще с…
– Ладно, я поняла, давай есть. В Корейской Республике парочки часто проводят время у воды.
– Ах, это сочетание! Обожаю. Алкоголь, звездное небо, река, жареная курочка и немного ревности. Что еще нужно для счастья? – игриво заметил Гон.
Он с бесконечной нежностью смотрел на Тэыль, не обращая внимания на холодный ветер с реки.
Тэыль же мучило беспокойство. Что, если у Сон Джонхе, сблизившейся с Ли Римом, будет лицо как у матери Гона? Какие тогда подобрать слова, как утешить человека, что в раннем детстве потерял мать, а в восемь лет и отца и в один день стал императором и сиротой?
Гон пытался успокоить Тэыль. Сон Джонхе не его мать, они разные люди, точно так же как Ён и Ынсоп. «Лицо – это только внешность», – говорил Гон. Он как мог утешал Тэыль и извинялся за то, что заставил волноваться.
Когда ты наедине с любимым, кажется, что время мчится с сумасшедшей скоростью. Гон еще не уехал, а Тэыль уже соскучилась. Желая подбодрить ее, Гон принялся за курочку.
– Хорошо питайся и набирайся сил, – пожелала ему Тэыль.
Гон ничего не ответил, лишь продолжил аппетитно хрустеть куриной ножкой.
– Ты вроде говорил, что принимаешь доклады о государственных делах каждую пятницу? Но сегодня четверг.
– Ты запомнила?
– И что это за условие такое? Ты в курсе, что парень из тебя так себе? – Тэыль поспешно перевела тему, пытаясь пристыдить Гона. – Я рискую получить выговор, передавая тебе следственную информацию. Но, думаю, ответ на эту загадку нужно искать в твоем мире.
Гон медленно перевел взгляд на папку с документами, которую ему внезапно протянула Тэыль. Это были материалы о деле убитого Ли Сандо – то самое дело, которое началось в день, когда Гон и Тэыль впервые встретились на площади Кванхвамун. При обыске в хозяйственном магазине, которым владел убитый, был найден телефон с записанными в нем новостями из Корейской империи. С этого и началось их совместное расследование.
Глаза Гона широко раскрылись, когда он увидел документы. Все встало на свои места. На фотографии было знакомое ему лицо.
– Это вопрос, ответ на который мне уже известен. Однажды я уже встречал этого человека.
– Ты виделся с Ли Сандо? Он жив и сейчас в Корейской империи?
Гон видел человека с фотографии на площадке для верховой езды. Его представили как сына мастера Ли Гуёна, который изготавливает конное снаряжение. Человек признался, что недавно принял решение не наследовать семейное дело. Гон быстро и внимательно изучил документы и положил их на стол.
– Я сам с этим разберусь. Окажи мне услугу. Нужно, чтобы Ён остался в этом мире, а Ынсоп поехал со мной в империю.
– Зачем это?
– Ли Рим сейчас в Республике Корея.
– Раз он здесь, разве тебе не нужно остаться и поймать его?
– Я не могу: нужно охранять проход между мирами. Его должны поймать именно в империи.
В Корейской империи Ли Рим навсегда был заклеймен как предатель и изменник, а в Республике Корея человек с его внешностью официально числился мертвым. Даже если бы Тэыль удалось его поймать, по закону она не смогла бы никак его наказать. Выражение лица Тэыль резко ожесточилось.
– Вот почему нужно, чтобы Ён остался здесь: он единственный, кому дозволено убить его в твоем мире.
– Смотрю, дело о «живых мертвецах» – действительно важная часть твоей жизни.
«Измена» и «предатель родины» – эти слова, когда-то звучавшие словно издалека, становились все ближе и ближе.
Гон нежно сжал руку Тэыль, оцепеневшей от холода и волнения, и с грустью произнес:
– Прости, что из-за меня на ваш мир свалилось столько неприятностей.
Сердце Тэыль отчаянно заколотилось. Гону грозила еще бо́льшая опасность, чем она себе представляла. Пододвинувшись к нему, она крепко обняла его.
– Я хотела сделать вид, что все в порядке… Но у меня не вышло. Ты же не надолго уезжаешь, да?
– Я вернусь так быстро, как смогу. Будто между Ханнамдоном и Итхэвоном[1] перемещаюсь. Ты даже соскучиться не успеешь.
Тэыль выглядела слабой и испуганной, и это разбило Гону сердце. Оно будто разлетелось на тысячи мелких кусочков без возможности снова их склеить. И Гон ничего не мог поделать, кроме как крепко сжать Тэыль в своих объятиях. Безысходность угнетала. Он успокаивал себя лишь тем, что однажды это закончится.