«Ба! Экий ты у нас важный, никак целым отделением командуешь, вон какое лицо партсекретаря ваших долбаных ячеек, – вновь усмехнулся капитан. – Давай уже двигай, а то заблудишься, возись потом с тобой!»
Сделав своё дело, солдат ушёл.
«И чего только не увидишь, отдыхая вот так в теньке, – размышлял Иван. – С кем приходится воевать, даже как-то неловко, право слово».
Дождавшись темноты, он покинул ставшее ненавистным укрытие. Некоторое время разминал тело, придавая ему подвижность и гибкость. Затем долго рассматривал в бинокль, подключив прибор ночного видения, окрестности, пытаясь установить местоположение прошедшего днём врага. Сделать это не удалось, то ли далеко ушли, то ли укрылись за каким-нибудь строением.
Наметив маршрут, капитан начал движение.
В этот раз часовой заметил его раньше.
– Стой! Кто идёт? – крикнул он в темноту.
– Свои! – ответил на его диалекте Бес, понимая, что отступать поздно, и лихорадочно соображая, что делать дальше.
Но соображай, не соображай, а кажется, всё, отвоевался, капитан…
– Стоять! Осветить лицо!
– Нечем!
– Пароль?
– Не знаю, отбился от своих, иду наугад.
Часовой открыл огонь на поражение.
Бес рухнул ничком и, огрызнувшись короткой очередью, торопливо начал отползать назад.
Послышались крики команд, в небо взлетела пара осветительных ракет.
Бес бросился в спасительную темноту.
В опасной близости со смачными щелчками легли пули, выбив из кирпичных обломков фонтанчики пыли.
Он побежал дальше.
Следом слышался топот, крики врагов.
Забежав за угол, перевёл дух. Вскинул автомат, удобнее приложил приклад к плечу и открыл огонь по подбегающим фигуркам.
Враг залёг, ответив ураганной стрельбой.
Иван сменил позицию, обегая дом, с целью перебежать на другую сторону улицы.
Из-за угла неожиданно выскочил китаец, зашедший с тыла.
Бес снизу вверх ударил прикладом в челюсть врагу.
Раздался хруст одновременно с коротким воплем. Солдат бесформенной куклой рухнул на битый кирпич, его автомат с характерным для оружия лязгом упал рядом.
Бес перепрыгнул через тело, выстрелил ещё в одного, показавшегося из-за дальнего угла дома.
Тот юркнул обратно.
Пули выщербили кирпич.
Китаец тут же высунулся и выстрелил в ответ.
Капитан сделал кувырок, с колена выстрелил вновь. Попал. Пули выбили пыль из форменной куртки, простреленное тело свалилось за угол, виднелись только дёргающиеся в агонии ноги в высоких берцах.
Иван тем временем перебежал улицу, прыгнул в тёмный проём окна соседнего дома, развернулся, выстрелил короткой очередью наугад и сменил опустевший магазин.
Пробежал тёмный дом насквозь, выпрыгнул из окна с противоположной стороны и прижался к стене. Перед ним лежала усыпанная мусором большая площадь без каких-либо элементов для укрытия, не считая сгоревшего легкового автомобиля, до которого не менее ста метров.
Торопливо, через прибор осмотрев площадь, Бес, не тратя время на замысловатые зигзаги, рванул напрямки к автомобилю. Добежав на одном дыхании, постоял, переводя дух. От машины до следующего здания с зияющими чернотой проёмами окон примерно такое же расстояние.
Вновь воспользовался прибором.
Никого.
Сзади тоже тишина.
Преследователи идти дальше не рискнули.
«Ну и правильно, нечего по ночным улицам шляться. Не ровен час, на хулиганов наткнётесь, по харям получите», – с сарказмом подумал капитан.
Выдохнул и с не меньшей скоростью побежал к спасительному зданию. Преодолев это расстояние, прижался к стене. Чувство опасности не позволило по обыкновению нырнуть в оконный проём. Заглянув в него, ничего не увидел.
Поглядел через прибор.
Никого.
И всё же что-то было не так.
Пошёл вдоль стены, низко пригибаясь перед проёмами.
Из очередного чёрного провала струился едва заметный мерцающий отблеск пламени.
Бес аккуратно заглянул в окно.
Большая захламлённая комната с висящими струпьями рваных обоев, небольшой кусок двужильного кабеля торчит из круглой дырки на потолке. Возможно, там когда-то висела люстра и ярко светила, а счастливая и мирная семья сидела за столом и пила чай с вареньем или с конфетами с тёмной начинкой, их так любил Муса…
У дальней от окна стены, обложенный со всех сторон кирпичами, горел небольшой костерок. Вокруг три женщины с маленькими детьми. Колеблющееся пламя падало на их усталые грязные лица, отражаясь в застывших, наполненных страхом взглядах.
«Мирные жители, женщины и дети, наиболее всего страдающие от войны и её последствий. Постоянные обстрелы, разруха, голод, грязь, растерянность и незащищённость. Им-то за что всё это? – думал капитан. – Любые войны начинают и заканчивают политики, сильные мира сего. Они прикрывают непомерные амбиции и жадность государственными интересами, на словах очень пекутся о благе народа и ввергают его в хаос войны, обрекая на страдание и смерть. Будьте вы все прокляты!