– Все течет – все повторяется… – улыбнулся я. – И сейчас, если есть лишний миллион – и «звезда» может тебе на именинах спеть и сплясать…
– Ты это о чем?
– О наших миллионерах и миллиардерах… – и тут вдруг я понял, что ляпнул лишнего.
– Сережа, я иногда ваш молодежный сленг не понимаю. Какие еще миллионеры в социалистическом государстве?!
– Пап, да я так, помечтал просто…
– Ты бы лучше помечтал, как тройку в четверти по математике исправить, – недовольно пробурчал отец.
«Никогда еще Штирлиц не был так близко к провалу…» – произнес диктор в фильме тревожным голосом.
Неловкую паузу неожиданно разрядила сестра Маринка.
– Селешка, почини мне Мишку, – она протянула олимпийского медведя, у которого постоянно садились батарейки.
Я вздохнул, взял игрушку, и направился к себе в комнату…
Ночью я ворочался на кровати и долго не мог уснуть. Наконец привстал и включил напольную лампу-абажур. Я вошел в зал, тихо взял с журнального столика газету «Правда» и принес в свою комнату. Посмотрел на дату: двадцать четвертое сентября тысяча девятьсот восемьдесят девятого года. Охренеть!
Я подошел к старому шкафу-секретеру и откинул столешницу. Вот транзистор, который я пытался собрать по схемам из журнала «Юный техник», деревянные теннисные ракетки, неровно вырезанные из фанеры. В этом месте, в самом углу, я прожег полировку, когда положил еще не остывший паяльник, а потом, чтобы случайно не заметила мама, пытался замазать прожженное место раствором йода. Вверху, на полках мои любимые детские книги о морских приключениях, пиратах и индейцах…
Мысли в моей голове перемешались. Почему такое произошло со мной? И как это вообще могло произойти? Однако, теперь пришла пора перейти от информации к фактам. А факты – вещь довольно упрямая. За окном засыпал город, окутанный легкой дождливой изморосью. Как там, наверное, уже ищут меня, в далеком две тысяча девятнадцатом?
Я прилег на кровать и молча уставился на падающие на стекло капли осеннего дождя. Вскоре на веки навалилась тяжесть, и меня плавно заволокло в сон…
Глава 3
На улице было еще темно, осенний рассвет как будто не торопился вступать в законные права, но кто-то уже ласково гладил меня по вихрам мягкой ладошкой. Спросонья я пробормотал:
– Юля, чайник поставь…
Меня тут же настойчиво потрясли за плечи. Я открыл глаза и увидел удивленную маму. Мне сразу вспомнились события минувшего вечера. Ничего не изменилось. Я так же снова в прошлом.
– Какая еще Юля, сынок?
– Мам, ты с ней попозже познакомишься…
– Неужели ты начал дружить с девочкой?
– Ну… так… проводил один раз до дома. А мне сегодня разве в школу?
– Давай завтракай побыстрей, отец тебя отвезет…
Через двадцать минут я вышел в подъезд со школьной сумкой на плече.
– Куртку застегни! – крикнула вслед мама, я только махнул рукой и спустившись по ступенькам, выскочил на улицу, на лету ловя прохладу свежего осеннего утра.
Во дворе, возле маленьких железных гаражей-ракушек, отец прогревал желтого «Аркашу». Так мы звали наш семейный автомобиль, «Москвич» четыреста двенадцатой модели.
Витек уже стоял рядом и терпеливо ждал меня. Папа старательно протер лобовое стекло ветошью и кивнул на салон:
– Ну, что, садитесь пионеры, с ветерком прокачу!
Мы уселись сзади, на жесткие сиденья с мягкими ворсистыми чехлами.
– Ну ты как? – прошептал Витя, кивнув на мою распухшую губу.
– Все путем!
– Вот, Серега, – отец посмотрел на меня в зеркало заднего вида, выезжая на проспект, – будешь без троек учиться – «Аркашу» тебе подарю на совершеннолетие! – он похлопал ладонью по крепкой черной панели машины.
Я улыбнулся.
– Пап, да мне как-то отечественный автопром не очень нравится.
– Да ты что? А какие же машины тебе нравятся?
– Немецкие. «Ауди», «БМВ», или «Опель» хотя бы…
Витек прыснул от смеха.
– Фантазер ты, Сережа! У нас даже первый секретарь райкома такого не может позволить, – отец сурово покачал головой.
– БМВ… – удивленно повторил Виктор.
– Слушай, Витя, – папа внимательно посмотрел на моего друга, – и чему вас только сейчас в школе учат? Наши отцы и деды фашистов победили, а ему, понимаешь, немецкую машину подавай! Нет, дорогой, будешь ездить на отечественной…
– Не буду… – буркнул я и отвернулся в окно.
Всю оставшуюся дорогу до школы Витек с хитрым прищуром поглядывал на меня.