Во дворе от света факелов было светло как днем, и он с трудом вмещал дружинников, пока что пеших. Коней и тех, что были под седлом, и заводных пришлось вывести за кремлевские стены, иначе все бы тут точно не поместились бы. Повинуясь порыву, я выкинул вверх левую руку с зажатым кулаком. Мой жест пришелся витязям по вкусу, и они тут же повторили его, выкрикивая здравницы. Коротко рассказав своим воинам, что пока мы едем по другим странам, чтобы собственными глазами увидеть, что там творится, я в течение полутора часов принимал присяги. К концу этого времени, заметно охрипнув, и отметив, что уже начало светать, я вскочил на Сивку, привязал поводья заводного коня к седлу, и скомандовал выезд. Дружинники дружною толпою повалили за ворота к своим лошадям. Они были удивительно спокойны. Никто не нервничал, никто не паниковал. Парни переговаривались между собой, кое-где даже раздавался смех. Я только головой покачал, словно не в добровольное изгнание отправляются, а действительно просто в длительное путешествие. Когда последний дружинник вышел за ворота, я тронул пятками лоснящиеся бока Сивки и уже хотел было двинуться вслед за своими людьми, как меня остановил весьма эмоциональный вопль.
— Цесаре! Стой! Подожди меня! — Аристотель Фьорованти выехал на каурой кобылке прямо из конюшни, а за ним вывел оседланного коня и двух заводных подмастерье Федька. — Стой, цесаре. Я с тобой. — Я только моргал, глядя на старого мастера. Ничего не понимаю, когда это он так привязался ко мне, что хочет составить мою свиту? — Не смотри на меня так, цесаре, я еще вполне полон сил, и не буду тормозить тебя в пути, — ворчливо проговорил Аристотель.
— А это не опасно для вас? — спросил я его, намекая на неприятности, из-за которых он и приехал когда-то в Москву.
— Нет, я же в вашей свите, цесаре, — отдышавшись, Фьорованти снова обрел свои манеры. — Кто в своем уме будет нападать на такой отряд?
— Почему вы решили следовать за мной? — напрямую спросил я его.
— Я уже стар, — Фьорованти смотрел прямо, и, надо сказать, дряхлым стариком он не выглядел. — Любое путешествие длится долго, чем бы оно не закончилось. А я краем уха слышал, что этот ваш капитан, — я улыбнулся, слушая, как он обзывает Милославского, — упомянул вскользь о Генуе и Флоренции. Я бы хотел умереть где-нибудь поближе к моей родине. Честно говоря, я скучаю по итальянскому солнцу.
— Полагаю, что это действительно достойная причина, — и я отвернулся от него, направляя Сивку к воротам.
Когда мы уже выехали за город и разворачивались в походный порядок, показался довольно внушительный отряд, немногим уступающий моему, который ринулся нам наперерез. Я даже сначала слегка напрягся, глядя на приближающихся вооруженных людей, но разглядев, кто едет в голове отряда, слегка расслабился.
— И что это ты задумал, боярин? — крикнул я, когда Михаил Холмский уже мог меня расслышать.
— С тобой еду, княже, — хмуро буркнул Холмский. — Нет у меня надежи, что Великий князь Московский оставит мне мой удел, да и жизнь тоже. Меня никто не неволит, я может тоже хочу посмотреть, как там в других странах живут.
— И то верно, — я внимательно смотрел на него. Если у этого Холмского есть хотя бы половина воинских умений Даниила, то это очень даже замечательное приобретение. — А присягу мне дашь, князь? — внезапно спросил я его.
— А дам, — махнул рукой Михаил. — Доставай крест, княже.
Присягнув мне за себя и своих людей, Холмский встал в одну линию со мной, после Милославского, который как бы невзначай оттеснил его в сторону, чтобы ехать рядом со мной. Наконец, весь отряд, который заметно увеличился после присоединения дружины Холмского, тронулся в путь. Ну что же, это будет весьма интересный опыт, потому что западная Европа еще ни разу не видела русских витязей, а особенно русских князей, так что, думаю, мы произведем фурор.
Возле самых ворот Флоренции нас встретил Лоренцо Великолепный лично, в сопровождении нескольких советников и пары охранников. Открытого нападения он явно не ждал, но и вид у Медичи был не слишком приветливый, особенно после того, как он увидел Риарио, спешившегося первым и помогавшего слезть с коня мне.