Это был настоящий дворец! Деревья и виноградная лоза окружали его со всех сторон, но не могли скрыть великолепия дворца, хотя и более открытого, чем крепости вождей Джонков в Лос-Анджелесе. Вожди обычно перестраивали особняки, оставшиеся после Катастрофы, обносили их заборами из колючей проволоки, по которой пропускали ток, а в стенах делали бойницы для пулеметов. Этот дворец тоже был старым и очень странным, однако никаких оборонительных сооружений нигде не видно – что могло означать только одно: хозяин контролирует территорию на многие километры вокруг. С другой стороны, когда они ехали сюда, Вили не заметил часовых, которые охраняли бы подъезды к дворцу. Впрочем, северяне вряд ли столь глупы и беззащитны, как это кажется на первый взгляд.
Повозка проехала мимо особняка. Узкая дорога вывела на широкое расчищенное место перед входом, и Вили наконец сумел все как следует разглядеть. Этот дом был меньше дворцов Лос-Анджелеса, его внутренний двор никак не мог бы вместить всех слуг и семью большого вождя. Однако само здание было массивным, а дерево и камень прекрасно дополняли друг друга. Редкие лучи лунного света отражались от ажурных металлических украшений и оставляли летучие образы лунного лика на гладко отполированном дереве. Крыша была темнее, от нее свет почти не отражался. Фронтон дома украшала странная башня: сверкающая тонкая игла, усыпанная темными сферами, от пяти сантиметров до двух метров в диаметре.
– Просыпайся, приехали.
Старик мягко потряс Вили за плечо и развернул одеяла. Вили с трудом удалось сдержаться и не броситься на него с ножом. Сделав вид, что никак не может проснуться, он тихонько что-то проворчал себе под нос.
– Estamos llegado, chico[7], – сказал слуга Моралес.
Вили принял помощь Моралеса и слез с повозки. По правде говоря, он еще не очень уверенно стоял на ногах, но чем меньше они будут знать о том, на что он способен, тем лучше. Пусть думают, что он очень слаб и не понимает по-английски.
От главного входа к ним прибежала служанка (не мог же вход для слуг быть таким роскошным). Больше никто не появился, но Вили решил вести себя тихо, пока не узнает побольше. Женщина – средних лет, как и Моралес, – радостно приветствовала мужчин, а затем повела Вили по вымощенной плитняком дорожке ко входу в дом. Вили шел, опустив голову и делая вид, будто еще не совсем пришел в себя. Впрочем, краем глаза он успел заметить, что от дерева до боковой стены особняка огромной паутиной раскинута серебристая сеть.
Пройдя в громадные двери, Вили оказался в тускло освещенном помещении и понял, что этот дворец ничем не отличается от дворцов в Пасадине, хотя здесь и не видно великолепных произведений искусства и золотых статуэток. Его повели наверх (наверх, а не вниз! Что же это за вождь, если он поселил своего самого ничтожного слугу на верхнем этаже?) по широкой лестнице, а потом они зашли в комнату под самой крышей. В окно светила луна. И окно казалось достаточно большим для того, чтобы Вили смог через него убежать.
– Tienes hambre?[8] – спросила женщина.
Вили, удивляясь самому себе, покачал головой. Он на самом деле не был голоден; наверное, еще не совсем прошло действие станнера. Женщина показала ему туалет в соседнем помещении и велела ложиться спать.
А после этого его оставили в комнате одного! Он лежал на кровати и смотрел в сторону леса. Ему казалось, что он видит свет, исходящий от Ванденбергского Купола. Вили уже почти перестал удивляться своему везению, он только благодарил Единственного Бога, что не сбежал прямо от входа в особняк. Кем бы ни был хозяин этого дворца, он совсем не заботился о безопасности, да еще и нанимал на работу дураков. Через неделю Вили будет точно знать, чем можно поживиться в этом особняке, а потом сбежит отсюда, прихватив достаточно добра, чтобы очень долго жить припеваючи.
Взгляд в будущее
Рождение нового мира капитана Эллисон Паркер сопровождалось скрежетом металла.
В течение нескольких минут она просто прислушивалась к своим ощущениям. К ней пытался подползти Квиллер, его лицо было в крови. Сквозь разбитый корпус виднелись деревья и бледное небо. Деревья?
Сознание Эллисон пока не отреагировало на это странное явление, она просто сражалась с ремнями безопасности. Затем схватила коробку с дисками и натянула на голову легкий шлем с десятиминутным запасом кислорода. Она автоматически выполняла предписанные инструкцией действия, которые много раз повторяла во время тренировок. Если бы Эллисон начала размышлять, она могла бы забыть про шлем – ведь до нее доносились пение птиц и шум ветра – и тогда наверняка бы погибла.