— Мрррм, — сказал Оуэн, ещё громче, чем в прошлый раз, и так же не переставая есть.
Геркулес оглянулся. Почему мне казалось, что они говорят обо мне? Геркулес внезапно подпрыгнул, махнув лапой по магниту «Танцуй!» на дверце холодильника. Магнит покатился по полу, а обрывок бумажки, который он держал, приземлился у моих ног.
— Геркулес! Зачем ты это сделал?
На бумажке был адрес Орена. Я нагнулась подобрать ее. Орен. Ну конечно!
— Орен может всё собрать. — Клянусь, коты понимающе обменялись взглядами. Мне незачем говорить с ними, они и так всё слышат.— Он устанавливает сцену в Стрэттоне и будет здесь рано утром. Вы знаете Орена.
Геркулес посмотрел на меня.
— Ты это пытался мне сказать? — Я потянулась, чтобы стереть арахисовое масло с его носа, но он стукнул меня лапой.
— Вот что я сделаю. Первым делом пойду к Орену и отнесу ему эти банановые маффины.
Тост закончился. Оуэн зевнул, и я тоже. Геркулес начал умываться. Девять тридцать вечера вторника, а я сижу с котами, собираюсь идти спать. Определенно, я чокнутая кошатница.
На следующее утро Оуэн разбудил меня без пятнадцати шесть, прямо перед будильником. Он поставил одну лапу на край матраса и почти ткнулся носом мне в лицо. По утрам его дыхание отнюдь не благоухало, и я задумалась, существует ли «Листерин» для котов. К шести тридцати я была на пути в Стрэттон с банановыми маффинами в коричневом бумажном пакете. На служебной парковке позади здания пикапа Орена не было. Может, он стоял на главном паркинге с другой стороны. Я дернула дверь сцены, она оказалась незаперта. Я вошла и направилась по коридору к боковому выходу на сцену. На деревянном полу было что-то разлито. Краска?
— Орен, — окликнула я, — вы здесь?
Отодвинув тяжёлый красный занавес, я вышла на сцену. На полу лежала маленькая подвеска — нота на серебряном колечке. Подбирая её, я заметила кого-то у пианино в глубине сцены.
— Орен, вы в порядке? — снова позвала я. — Это Кэтлин.
Я пересекла сцену и подошла к пианино. Навалившись на клавиши лежал вовсе не Орен. Это был Грегор Истон. И он не был в порядке.
Он был мертв.
Схватить птицу за хвост
Мне доводилось видеть много мёртвых тел на сцене. С некоторого расстояния грим и поддельная кровь кажутся вполне убедительными, но вблизи невозможно скрыть, что полковник Мастард, убитый в библиотеке канделябром, на самом деле дышит и вполне жив. Грегор Истон не дышал. Страшная красно-лиловая рана на голове резко выделялась на бледной восковой коже, как будто нарисованная искусным гримёром. Но крови не было. Я коснулась запястья, чтобы проверить пульс, и тут же отдёрнула пальцы, такой холодной и окоченевшей оказалась его рука. Дрожащими руками я нашла свой мобильник. Без четверти семь утра, в пустом театре, наедине с мёртвым телом. Мне вдруг стало страшно. Я попятилась через сцену обратно, нащупала просвет в занавесе, пробежала коридор, села снаружи на ступеньку и набрала 911.
Первыми приехали парамедики, мужчина и женщина. Его я не знала, а её видела в библиотеке. Джейн. Нет, Джейми — книжки для малышей Сандры Бойнтон и что-то про приучение к горшку.
— Он на сцене, у пианино, — сказала я им. — Идите через холл за занавес.
Следующей прибыла полиция с включёнными мигалками. Из машины вылез офицер, подошёл ко мне.
— Мисс Поулсон?
— Да.
— Это вы сообщили, что нашли тело?
— Внутри. У пианино, на сцене. Парамедики уже там.
— Мэм, а что вы здесь делали? Участвуете в фестивале?
Я объяснила, что искала Орена. На маленькую площадку вслед за полицейскими въехали ещё одна машина и фургон. Женщина за рулём и водитель фургона — тоже полицейские, я поняла это, как только они вышли. Но обоих была полицейская обувь — прочные ботинки с тяжёлой подошвой. Мой отец всегда говорил, что обувь — ключ к характеру. «Заметишь обувь — поймёшь человека». Женщина вылезла из машины, держа в руках идеально чистую металлическую кружку с кофе. Она отпила пару глотков, нагнулась, чтобы поставить кружку обратно. Мужчина что-то сказал ей и ухмыльнулся. Она скорчила гримаску и отхлебнула ещё глоток. Патрульный направился к ним.
Я ждала на кованой скамейке с деревянным сидением, стоявшей в глубине парковки. Никто не запрещал мне уходить, но я решила, что нельзя, пока кто-то из них не отпустит. Я не могла расслышать, о чём говорили трое полицейских, но увидела, что все обернулись и посмотрели на меня. Я старалась выглядеть спокойной и не теребить волосы. В руках всё ещё был пакет с маффинами. Что с ними теперь делать? И где Орен? Он работал не только в библиотеке, фестивальный комитет нанял его для покраски и кое-какого ремонта в театре. Обычно в семь он уже на работе.