— Какого… чёрта… — сквозь спазмы до слуха Марка доносились лишь обрывки фраз. — Эмир! — последний окрик был громче прежних, однако он всё ещё скорее напоминал хриплый шепот, чем нормальную речь, а потому так и не достиг своей конечной цели.
— Эмир тебя больше не услышит, — елейно пропел Дауэл, склоняясь над Асадом.
Он с садистским наслаждением смотрел, как мужчина, что готов был уничтожить полмира в угоду своим амбициям, корчится, изнывая от боли. Эта картина была пределом его мечтаний, пусть и цена её оказалась непомерно велика. Марку было плевать на задетые чувства Холмса, который, наверняка, прикончит его за такую дерзкую выходку, плевать на порцию новых «регалий», что на него повесит пресса. Всё, о чём он думал, — это сотни и одна загубленная жизнь, которые оборвались по воле этого психа.
— Знаешь, в чём прелесть публичности, Зейд? — завёл неспешную беседу Марк. — Ты, как открытая книга для мира — о тебе можно узнать абсолютно всё, — Дауэл вдруг выудил из кармана помятую пачку сигарет и покрутил её перед глазами содрогающегося в спазмах Асада. — Сам я курю редко — разве что, в моменты особого раздражения. Всегда считал, что эта привычка — признак человеческой слабости. Но прочитав в GQ, что ты у нас заядлый курильщик, я просто таки загорелся, — он довольно оскалился. — Ух, сильная штука — табак. Особенно вперемешку с семенами белладонны. Ты же у нас гипертоник, верно? — вопрос был задан в никуда и встретился лишь со сдавленным хрипом, что издавал лежащий на полу Зейд. — Тяжело тебе, наверное, приходится. Но не беспокойся, ты не умрёшь. Это всего лишь лёгкий анестетик, что парализует твои дыхательные пути. Всю грязную работу сделает этот красавец, — Марк привстал и вытянул пере собой револьвер.
Он уже был готов закончить эту пытку, когда услышал чьи-то поспешные шаги, сменяющиеся раскатистым громом выстрелов, что доносился из-за двери читальной комнаты. Дауэл слабо понимал, что именно происходило там. Он замер с пистолетом в руках и заворожено уставился на резную дубовую дверь. В пылу драки Марк успел расслышать громкий окрик — это охранник Асада выругался на арабском, прежде чем продолжить стрельбу.
Через несколько долгих мгновений выстрелы утихли и в коридоре повисла тишина, нарушаемая звуком чьих-то быстрых шагов. В скором времени дверь в читальный зал распахнулась, открывая взору две до боли знакомые фигуры. Джеймс и Ева зашли в комнату, минуя лежащий у входа труп того самого Эмира — последнего охранника Асада, что не поддался сигналу тревоги и остался стоически охранять своего босса.
— Марк, стой! — выкрикнула отчаянно Брэдфорд, указывая на револьвер.
— Какого чёрта вы здесь делаете? — взревел Дауэл, глядя, как Джеймс прошёл мимо него и, присев рядом с застывшим на полу телом Асада, осмотрел его своим скептическим взглядом.
— Ты его отравил? — нервно спросила Ева.
— Дал ему немного табака с белладонной, — ответил Марк. — Ничего смертельного.
— Я бы так не сказал, — заявил Джеймс, поворачивая к себе лицо Асада. — Ну, здравствуй, Зейд.
— Сука… — вырвалось сквозь хриплые стоны боли.
— Полежи, — бросил Джеймс, опуская его голову на пол, после чего поднялся и подошёл к Марку. — Ты хоть понимаешь, что натворил? — рыкнул он. — Зачем полез в это, если знал, что можешь умереть?
Глядеть на потуги Джеймса воззвать к его здравому рассудку было смешно. Уж кто-кто, а его брат, что самолично выстрелил себе в голову ради зрелищности представления, был последним, кто годился ему в советники в вопросах важности собственной жизни. Вечная погоня за драйвом, изнывание от скуки и рвение попасть в гущу событий — это то, что было у них в крови, то, что не искоренишь одними лишь упрёками.
— Что такое жизнь, когда в ней нет места для риска, — проскандировал с наигранной важностью Марк, — не твои ли слова, братец?
— Это — не риск, а самоубийство, — сказал Джеймс, указывая на лежащего на полу Асада.
События почти годичной давности вдруг всплыли в памяти Марка и он с неистовой злостью выпалил Джеймсу в лицо:
— Крыша Бартса тоже была самоубийством.
Мориарти прикрыл глаза и лишь отрицательно замотал головой, выдыхая тихое «Идиот». Ева, что во время их перепалки продолжала следить за обстановкой в коридоре, теперь молча смотрела на них — на двоих отпрысков одной кровавой системы, на полярные, но так схожие состояния сумасшествия, на братьев, которых смог объединить только общий враг. Марк впервые за время их долгого путешествия осознал все грани собственной непомерной глупости и это заставило его сделать один решающий шаг.
Он опустил револьвер и, театрально вздохнув, обратился к находящимся в комнате:
— Ладно, дорогуши, не хотите, чтобы я убивал его сам — ведь это же самоубийство, — он нарочито выделил последнее слово, — тогда идите сюда. — Не увидев никакой реакции на свои слова, Марк развернулся к Брэдфорд и подозвал её жестом. — Ева, подойди ко мне, там и так никого нет, если Джеймс всё сделал верно.
Брэдфорд, до этого неподвижно стоявшая у порога, вмиг отпрянула от двери, и бросив короткий взгляд на Джеймса, поспешно подошла к Марку.
— И что ты предлагаешь? — спросила она.
Лёгкая улыбка расцвела на лице Дауэла, когда он вытянул перед собой револьвер и не целясь сделал один точный выстрел, попадая Асаду куда-то чуть ниже солнечного сплетения. Никто — ни Ева, ни Мориарти — даже не дрогнули от громкого звука, и лишь лежащий на полу Зейд разразился истошным стоном боли, что пробивался сквозь объятое спазмом горло.
— Я попал ему в живот, — сказал Марк, глянув на истекающего кровью Асада. — Ранение не смертельное, но если вы не поспешите, то скоро он захлебнётся собственной кровью. Джеймс, — Марк с выжиданием взглянул на брата, протягивая ему пистолет, пока тот спустя несколько мгновений всё же понял, чего от него ждут.
Забрав карманный револьвер, Мориарти взглянул в лицо Асаду и без промедлений выстрелил ему в грудную клетку. Сдавленный крик разнёсся тихим читальным залом, а новая рана оставила на белоснежной рубашке Зейда расплывающееся кровавое пятно.
— Лёгкие, — сказал Джеймс, отдавая Марку пистолет. — Стоит поторопится, пока у него не началась гипоксия.
— Мисс Брэдфорд, — позвал её Дауэл. — Ваш черёд.
Ева медленно подошла к Марку, слегка прихрамывая на одну ногу, и лишь когда она забрала из его рук револьвер, Дауэл увидел рваную рану, что рассекала её бедро. Ей не хватало опоры, однако Брэдфорд держалась достаточно уверенно, вытянув перед собой пистолет. Марк всё ожидал, что она скажет что-то напоследок, выплеснет всю ту боль, что копилась в ней последние месяцы, но Ева лишь молча прицелилась и выстрелила, попадая точно в лоб. Тело Асада обмякло на полу, испустив дух, и Марк от чего-то ни на миг не сомневался в том, что они поступили верно.
Просветления не наступило. Легче не стало. Боль и обида лишь притупились в эйфории момента, но совсем скоро они вернутся. А пока… пока Марк натужно выдохнул и, забрав у Евы свой револьвер, заявил:
— Чудно. А теперь пошли вон отсюда. — никто из них даже с места не сдвинулся, а потому Дауэл громко добавил:
— Ну же, живо убирайтесь!