Грудь сдавило от досады и Ева закрыла глаза, отгоняя навязчивые мысли.
Она так и не расцепила объятия, ощущая, как щуплое, слабое тело в её руках содрогается от слёз. Этот мальчик не умел рыдать, в его семье наверняка был пункт в воспитании на счёт этого, а потому он лишь тихо трясся, выплёскивая разом все накопившиеся эмоции. Хотелось успокоить его и сказать, что всё будет в порядке, но это бы оказалось гнусной ложью, а потому Ева продолжала молча обнимать его, позабыв на миг о жгучей боли.
В миг, когда Лоренс отпрянул от неё и Брэдфорд смогла увидеть его покрасневшее от слёз лицо, она отчаянно захотела остаться с этим парнем ещё хоть на миг. Но делать это было категорично нельзя, а потому Ева бросила короткое «Удачи» и медленно попятилась назад, пока тихий окрик не остановил её на полпути к машине.
— Ева, — позвал её Клеман, протягивая ей тот самый новый Браунинг, который она вручила ему в Версале. — Вы забыли это.
— Оставь себе, — сказала Брэдфорд. — Теперь он твой.
Он ещё какое-то время стоял посреди улицы, неловко сжимая в руках пистолет, но вскоре поспешно спрятал его за пояс штанов и рушил в сторону высотного дома. Ева в последний раз взглянула ему вслед, после чего села в машину и с громким вздохом повалилась на спинку сиденья.
Старая «Шкода» выехала на шумные улицы, покидая уютную тишину жилых кварталов, и умчалась на Юг — обратно к широкой центральной дороге, что оглушала своим гулом сотен встречных машин и ослеплял ярким светом LED-билбордов. Здешние районы были ей не знакомы — они проносились за окном, сливаясь в единый блюр, в котором не было видно чётких линий и силуэтов — только тьму и полосы придорожных огней, что неоновыми змеями тянулись вдоль всего их пути.
Глядя на эту блёклую картину парижских окрестностей Еве не хотелось думать ни о чём — ни о суматошном, безумном прошлом, что осталось в Версале, ни даже о смутном, совершенно туманном будущем, что представляло собой одну большую неизвестность. Её ум наконец познал блаженство спокойствия и умиротворённости, не распыляясь на решение сотни невыполнимых задач одновременно. И это было прекрасно.
Их машина неспешным ходом рассекала ночной Париж, минуя несколько прибрежных округов, прежде чем покинула шумную суматоху центральной дороги и вьехала на узкие улочки Отель-де-Виль. Обогнув с западной стороны большое здание на самом краю жилого квартала, Джеймс остановился у одного из сотни одинаковых подъездов, что выводил к небольшой квартире под самой мансардой.
«Круг замкнулся», — подумала Брэдфорд, глядя на окна её первого конспиративного жилища в их долгом путешествии по Европе.
Ева перевела свой взгляд на Джеймса, что как раз припарковал машину, поставив её на ручник, и теперь молча всматривался во тьму тихих жилых кварталов. Впервые она не знала, что сказать, ведь с досадой осознавала — на этом их безумное приключение длиною почти в год закончено. С этим знанием возник вопрос — абстрактный и уж больно философский, он был единственным, что она смогла из себя выдавить, превозмогая досаду.
— И что дальше? — спросила осторожно Ева.
— Сперва нужно сделать что-то с твоей ногой, а потом…
— Нет, ты не понял, о чём я, — оборвала она Мориарти на полуслове. — В глобальном смысле, что будет дальше?
Джеймс перевёл свой взгляд куда-то вдаль — туда, где их узкая улочка делает крюк, сворачивая в сторону ещё одной такой же тихой дороги, и с едва уловимым отчаянием сказал:
— Хотел бы я знать. Работа и жизнь, наверняка.
— Жизнь… — вторила Ева, пробуя на вкус это слово.
Теперь, когда мир замочной скважины остался где-то в далёком прошлом, а в мыслях воцарился покой, оно обрело совершенно иной смысл. Жизнь — это не только физическое существование, и даже не работа, которая в какой-то миг нам её заменяет. Жизнь — это люди, шагающие рядом с нами по этому пути. Кто-то покидает нас, оставаясь приятным воспоминанием прошлого, иной вдруг застывает на месте, не в состоянии больше нести своё бремя. А кто-то остаётся с нами…
— Вместе, если ты этого хочешь.
Ева улыбнулась, чувствуя как телом проходит приятное тепло — это жизнь вливается в неё, словно вода в опустошённый сосуд.
— Это единственное, чего я действительно хочу, — сказала она.
Над Парижем, как и над всей бескрайней Европой, властвовала ночь. Тёплый южный ветер раздувал грозовые тучи, и звёзды одинокими огнями озаряли небо. Утихали отголоски былых сражений, а старые раны больше не отдавали тупой болью — они заживали. Наступил покой.
Война закончилась и с рассветом в этих краях, как и в жизни Евы, воцарится заветный мир.
КОНЕЦ!
________________
Итак, это - конец. И коль уж дальше нас ждёт лишь крохотный и больше формальный эпилог, я хотела бы сказать своё заключительное слово здесь - в самом конце нашего с вами длинного пути жизнью Евы Брэдфорд. Пусть эта работа выходила хаотично, в редкие времена моего ментального и физического спокойствия, пусть она оказалась в три раза больше предполагаемого мною размера, пусть была местами затянутой и не шибко логичной, она сохранила то, что было важно для меня, а именно - последовательную и долгую историю развития двух (а теперь - трёх) главных персонажей. Не могу оценивать свои собственные работы, а потому оставляю за вами право сказать - какой была эта история. Для меня - это что-то родное, что-то больше, чем просто фик.
Напоследок хочу обратится ко всем, кто всё же сумел пробраться сквозь километры текста, и оказался у этой конечной точки в истории: спасибо вам. Вы чертовски крутые. Спасибо за каждый комментарий - короткий или длинный, конструктивный и не очень, грустный или веселый. Все они мне дороги. Спасибо за каждый миг, проведённый за чтением моей работы. Спасибо за “публичную бету”. Спасибо за невероятно неожиданные награды за работу (до сих пор смотрю и, как идиот, улыбаюсь, не веря своей удаче). СПАСИБО ЗА ВСЁ.
И отдельную благодарность хочу выразить тем особым человекам, которые по воле случая оказались у истоков этой истории: Алена - ты чудо, я даже не знаю, сколько нервов и терпения нужно, чтобы вычитать все эти полотна текста и при том вникнуть в сюжет и дать просто таки прекрасный фидбек на каждую, даже самую маленькую, главу. Спасибо тебе!
Ангелина, я знаю, что мои работы не раз пошатывали твою хрупкую психику, я знаю, что моя рефлексия и часовые голосовые в полночь часто нарушали твой сон, поэтому я просто не могу не сказать: спасибо, просто огромное человеческое спасибо, что продолжаешь поддерживать меня.
Алина, мы с тобой знакомы почти вечность, и не первый раз я обращаюсь к тебе со страниц своей работы. Я благодарна тебе, что продолжаешь читать и критиковать, благодарна за всё!
Ну что, ребята, до встречи в эпилоге. А на этом наш путь сквозь замочную скважину закончен.
Комментарий к Глава 5.3 Ветер сквозь замочную скважину
[1] Дэвид Ллойд Джордж, Витторио Орландо, Жорж Клемансо и Вудро Вильсон - политики, которые в 1919 г. Подписали Версальский мирный договор, знаменовавший собой окончание Первой Мировой Войны.