— Я уже взрывал самолет…
— И убивали себя, — парировала Ева. — Но всё это — фарс. Вы любите напускной лоск, мистер Мориарти…
— Избавь меня от этого, — протянул Мориарти.
— От чего?
— От своих размышлений. Я слишком устал для упрёков.
— Тогда я предпочту помолчать, поскольку мне больше нечего сказать.
— Ты могла бы спросить о своих обязанностях.
Он словно издевался над ней этим своим почти детским тоном, за которым крылся едкий сарказм. Всё в нём менялось: за несколько минут этот человек мог быть суровым циником, дурашливым ребёнком и жестоким садистом. И всё это — удачный отвлекающий маневр, который Мориарти использовал, чтобы никто ни на шаг не приблизился к его истинной сущности. По крайней мере, так казалось Еве.
— Вы заняты, — просто ответила она, пытаясь не выдать своего раздражения, — а до Парижа ещё около часа. Успеется.
— Как ты могла заметить, я могу работать и говорить одновременно.
Ева подумала, что эта игра в перебрасывание бессмысленными фразами её утомила. Ей бы, может, и хотелось сейчас заняться делом, да только она, по сути, уже и так много знала. Информация, что её ей дал Себастьян, была скудной, но наталкивала на весьма занятные размышления.
— Джеймс, это же вы попросили Морана поговорить со мной?
— Я же просил тебя прекратить попытки анализа моих действий.
— Да мне плевать, если честно, на кой-чёрт вы это сделали, и вы ли вообще были инициатором этого разговора. Но, отчего-то, я не сомневаюсь в вашей причастности. Вы устали, Джеймс, причём до такой степени, что даже столь простую вещь, как ввод меня в курс дела, решили поручить своему верному псу.
— Ненавижу повторяться, но ты дотошна, Ева. В определённые моменты это раздражает. Слишком много вопросов и куда меньше рационального и осмысленного молчания. Всё, что ты должна знать о Клеманах, а именно с ними мы встретимся в Париже, находится в папке на соседнем сиденье. Будь ты хоть немного внимательнее, то заметила бы её раньше. Там же лежит наш контракт. Прошу, прочитай его внимательно.
Ева глянула на соседнее сиденье и заметила там тонкую синюю папку. Осознание собственной глупости и слепоты задело её куда сильнее, чем она предполагала. По объективным причинам Еве не хотелось глупить перед Мориарти, тушеваться и показывать свои наихудшие стороны. Им предстоял слишком долгий путь, чтобы провести его в обоюдной ненависти. «Хороший спутник — залог приятного путешествия», — говорил её отец. В молодости он объездил пол Европы в поисках наиболее оригинальных и устойчивых к переменчивому британскому климату цветов. Он — флорист, такой себе преданный садовник, что никогда не оставит своё дело. Еве нельзя было думать о нём, она не могла себе это позволить. Эмоциональность — главная преграда на пути к новой жизни, особенно если её началом послужила смерть. От неё пора избавляться.
Сконцентрировать своё внимание на контракте, что оказался первым в папке с бумагами, было не столь сложно. Очередной набор стандартных строк, которые Еве уже приходилось однажды читать. Вот только меж ними было припрятано куда больше секретов, чем в прошлый раз — когда её вербовали. Тогда Ева считала Мориарти жутким бюрократом, что печётся о своей шкуре, но, на самом деле, тот клочок бумаги отпечатанным текстом спас ей жизнь. Благодаря ему и тому факту, что работа Евы крайне полезна даже исключая пребывание в MI-6, её спасли, инсценировав смерть и избавив семью Брэдфорд от тяжб и проблем, что тянуло за собой раскрытие личности их дочери. Поэтому сейчас она вчитывалась в контракт настолько внимательно, насколько позволяло её весьма напряженное состояние. В голове всё ещё мелькали картины из недавнего прошлого: глупых испытаний Мориарти, разговора с Мораном, что периодически сменялись куда более старыми образами, успевшими запылиться в укромных углах памяти. Терпкий запах ветвистой глицинии, что осыпала Еву по весне пурпурным дождём, сопровождал громкий звук выстрела и тихий звон металлического колокольчика, отдающий эхом.
Дочитав стандартную вступительную часть договора, Ева поняла, что ни черта не запомнила. Пришлось отвлечься на несколько минут. Это напоминало чертов приход — такой же навязчивый и накатывающий волнами, словно в крови Евы циркулировала отборная доза героина. Вот только, в отличие от галлюцинаций, воспоминания не дурманили, скорее, резали по зажившим ранам, хлестали по совести и невыносимо давили на мозг. Это был балласт давно минувших дней, от которого почти невозможно избавиться. Порой, как сейчас в самолете, было достаточно долгого взгляда в иллюминатор и лишней доли концентрации, но, временами, в особо сложные дни, всё заходило куда дальше. «Сейчас лучше об этом не думать».
Дальше Ева читала куда более внимательно. Она видела, как умело Мориарти лавировал от одной мысли к другой, менял формулировки, жонглировал словами и оборотами так, словно пытался кого-то впечатлить. Он, однозначно, потратил много времени, чтобы составить настолько безукоризненно точный контракт, по которому Ева буквально продает свою жизнь за неплохой оклад в его руки. «Срок сотрудничества: от восьми месяцев до года с условием каждодневной занятости». Никаких выходных и отпусков, полная изоляция от остального общества и максимальная отдача — именно это предусматривал их договор. Еве это напомнило весьма завуалированную форму рабства, но, впрочем, подумала она, рабам едва ли столько платили. До конца она прочитала достаточно быстро, даже успела несколько раз окинуть глазами спорные абзацы, но так и не нашла подвоха. Всё было привычно для Мориарти: работаешь нормально — получаешь вознаграждение, делаешь промашки — встречаешься с мадам пулей. Оплата эквивалентна риску, график безумный, темпы почти невозможные. Ничего такого, чего не было в её старом контракте. Поэтому Ева не стала долго тянуть и поставила размашистую подпись над своим именем.
Информация о семействе Клеман её интересовала куда больше, чем бюрократическая формальность вроде договора. Было в них нечто такое, что не давало Еве покоя, словно назойливый неприятный зуд, что выводил из себя. Эти Клеманы — Джулс и Филип — были двумя братьями — последними наследниками баснословного состояния их отца Патрика. Сам он, по слухам, был морпехом и выбился на вершину бизнесолимпа благодаря связям в правительстве, но, на самом деле, это была лишь красивая сказка, за которой крылась самая грязная коррупция и непомерное тщеславие. Сыновья Патрика — люди весьма противоречивые: старший, Джулс, был от природы ретроградом, чтил старые традиции и не пытался подражать отцу, прыгая выше своей головы; он прослыл спокойной, дальновидной личностью, что умеет выгодно использовать своё положение и не пытается ходить по тонкому льду. Филип же, напротив, приобрёл худшие качества Патрика Клемана и строил бизнес, основываясь на инстинктах и своих эмоциональных порывах. Он вырос и учился в Штатах, где и возглавил одно из отделений компании по переработке отходов «Анемон групп», в то время как его брат жил с отцом в Париже, постепенно вливаясь в семейный бизнес. Вся история этих двоих была неразрывно связана с торговлей оружием на ближний восток. Они причастны к конфликтам в Чечне, имели прямые связи с некоторыми террористическими группировками, по слухам, работали с Аль-Каидой и обладали огромным влиянием во французском правительстве. Из короткого досье Еве было известно, что у Джулса есть семья — жена Луиза и сын Лоренс, они живут в Париже, в Тампль, в милом доме на краю бульвара Сен-Клер. Филип же обходится одноразовыми знакомствами и не обременяет себя семьей.
Что поразило Еву, так это наличие огромного количества личной информации и деталей, которые едва ли можно найти в Google. Сложно представить, сколько времени понадобилось Джеймсу и его ищейкам, чтобы добыть всё это и систематизировать. Перелистывая страницы сведений о Клеманах, Ева все ближе подходила к самому важному разделу: ЦЕЛЬ. Что нужно было Джеймсу Мориарти от одной из самых влиятельных семей в Западной Европе? Какова цель их поездки, и что необходимо сделать для её достижения? — всё это вопросы весьма предсказуемые, и роились они в голове Евы ещё со времен разговора с Себастьяном. Фактической целью было подписание договора о сотрудничестве с Клеманами, практической — устранение проблем, что возникли в ходе переговоров. Как бы не пыталась Ева перебрать все возможные варианты так называемых «проблем», она никак не могла понять, чем сможет помочь в их ликвидации. Бизнес — не её конёк. Она хорошо разбиралась в амуниции и её применении, но не больше. В конце концов, был всего один человек, что мог прекратить её пустые размышления, и он сейчас сидел прямо напротив Евы.