Так начался мучительный роман моего отца с мадам Элькун, который в 1954 году разрешился законным браком, когда Верховный суд СССР принял (наконец-то!) решение развести моих родителей. И длился этот роман почти четверть века. Вплоть до кончины Глеба Сергеевича в 1975 году.
Для чего Александре Сергеевне понадобилось разрушать нашу семью, до сих пор понять не могу. В нашем доме она была родным человеком. Не могу сказать, что мама очень любила тетю Шуру. Таких женщин вообще любить довольно трудно: высокая, статная, она даже в своем нищенском существовании сохраняла высокомерную гордость орловской дворянки. Но мама жалела ее и, как могла, помогала. И в ответ получила от сестры отца такой жестокий удар. Шура звонила маме и жалобно просила у нее разрешения пойти в театр на очередную премьеру с Глебом. Поскольку маме было в это время не до театра, она, естественно, позволяла. На самом деле спутницей Глеба Сергеевича была вовсе не родная сестра, а любовница. Вот оно – «коварство и любовь» в чистом виде!..
Естественно, долго хранить в тайне свои отношения с соседкой сестры отец не мог, скоро все открылось самым банальным образом. Кто-то из маминых подруг случайно увидел его в театре с незнакомой женщиной, и… началось!.. Вера Антоновна исповедовала очень строгие моральные принципы. Да, ее брак с Глебом Сергеевичем был вторым, но в первом браке у нее не было детей, а это, по мнению моей матушки, существенная разница. Дети должны иметь и мать, и отца!.. Поэтому у нее даже мысли не возникало выставить своего неверного мужа за дверь. Она согласна перетерпеть его измену, перестать жить с ним как женщина, то есть фактически потерять мужа, но сохранить для детей их отца. И в этом, по моему мнению, заключалась ее самая большая и самая трагическая ошибка.
Само собой разумеется, все отношения с Фуней мама тут же порвала.
Господи!.. Что только не предпринимала моя бедная мама, чтобы сохранить хотя бы видимость семьи!.. К сожалению, средств для этого у нее было совсем немного. Нашу комнату нельзя было увеличить, чтобы поставить лишнюю кровать. Или перегородить, хотя бы ширмой, чтобы родители могли жить автономно. Отказав отцу в супружеской близости, Вера Антоновна требовала от него супружеской верности. Не уверен, что такое, в принципе, возможно. Кончилось тем, что отец подал рапорт своему начальству, чтобы его перевели из Генерального штаба в любой другой гарнизон. Только бы подальше от семейных передряг, каждодневного выяснения отношений и вынужденных ночевок в одной кровати с неприступной женой.
Так Глеб Сергеевич оказался начальником Житомирского Краснознаменного зенитно-артиллерийского училища (сокращенно – ЖЕКЗАУ) и оставил свою семью в Москве.
Парадокс этого назначения заключался в том, что до войны это училище квартировало в Севастополе, называлось Севастопольское Краснознаменное училище зенитной артиллерии (сокращенно – СКУЗА), и мой отец сначала закончил его в качестве курсанта, а затем служил в качестве педагога по строевой подготовке. Там, в Крыму, мои родители познакомились, полюбили друг друга, и в результате их бурного, скоротечного романа на Божий свет появились мы с братом. А роман их действительно был очень бурный. Папа с мамой уложились в 18 дней. Ровно столько продолжался отпуск Верочки Апсе. Ее родная сестра Эльза предложила маме вместе отдохнуть на юге, поскольку ее муж, дядя Саша, по заданию политотдела РККА (Рабоче-крестьянской Красной армии) ревизовал политработу в Севастопольском училище. Мама только что развелась со своим первым мужем и с радостью согласилась. Она приехала из Харькова в Крым, чтобы просто отдохнуть, но внезапно встретила красавца лейтенанта и совершенно потеряла голову. По-моему, там же, в Севастополе, родители мои расписались.
Лето 1947 года мы всей семьей провели в Житомире. (Первая попытка мамы сохранить семью.) Вернее, не в самом городе, а на территории военного городка училища, которым командовал отец. Находилось оно на окраине, у городской черты, в Богунии. Именно там легендарный герой Гражданской войны Щорс набирал свой знаменитый Богунский полк. В двух шагах протекала мелководная речка Каменка, совсем рядом лес. Одним словом, почти курорт, если не считать того, что гулять в лесу папа категорически запретил. Война закончилась всего два года назад, там осталось много брошенных и нашими, и немцами боеприпасов, так что существовала реальная опасность подорваться на мине. И такие случаи бывали. Но в остальном грех было жаловаться. Я подружился с местными ребятами, мы целыми днями пропадали на улице, и по вечерам родители долго не могли загнать нас домой.