Сигарета закончилась, вместе с временем, выделенным для себя, которым Денис сон заменить пытался. Глянув на Гришу, курившего сбоку, Шуст молча направился ко входу. А охрана курить не решилась, так что внушительная такая процессия на ступеньках очутилась.
Когда они поднялись на этаж, где, по сообщениям, их ждал Степан с Профессором и, собственно, Светлана, судьба которой у него все еще была под большим вопросом, в коридоре царила… суматоха. Тем более странная, что в остальных помещениях, где уже прошли, ничего не нарушало сонной тишины раннего утра… даже ночи еще, по факту.
Здесь же… Какой-то далеко немолодой, уставшего вида мужчина, в измятом хирургическом костюме и халате, натянутом кое-как, тихо втолковывал что-то у распахнутой двери кабинета Саньку. Тому самому доктору философских наук, который, по мнению Шуста, вообще непонятно зачем столько времени на диссертации угробил. Хотя умный человек — всегда польза в деле, и поговорить приятно, этого не отнять. Очевидно, сейчас тот, который врач, тоже так считал, потому как, казалось, хоть разговор и шел на повышенных нотах, собеседники друг друга понимали неплохо.
Шустов тоже собирался поучаствовать в этой беседе, сразу, как только девочку свою увидит и убедится, что с ней все нормально.
Лялька, заметив его, как-то резко с пола подскочила, где до того сидела с какого-то испугу. Зареванная вся, нос опух, глаза на него таращит, схватилась за руку Степана, будто за спасательный круг, побледнела, как полотно…
Настороженно обернулся, умолкнув, и тот доктор, Маркиян Тарасович Жовнеренко. Судя по тому, что выяснили уже, один из лучших специалистов страны, занимающийся проблемами онкологии щитовидки.
Но, и несмотря на последний обнадеживающий факт вроде, это все Денису кардинально не нравилось. Их поведение…
— Где моя жена?! — отрывисто и резко потребовал он ответа у всех разом.
Операция, по сообщениям того же Степана, закончилась два часа назад. Так что Денис хотел… Нет, пожалуй, впервые в жизни Шустов нуждался! Испытывал жизненную потребность увидеть другого человека. Просто увидеть, убедиться, что все… хоть в некоторой степени нормально… За руку взять, сжав тонкие пальцы, которые так часто в его ладони дрожали, стиснуть, чтоб кожу ее своей прочувствовать, согреть… До боли, до разъедающей грудь жгущей щелочью, муки, которую не гасили ни сигареты, ни крепкий кофе, он хотел Талу увидеть. Жену свою…
Забавно вышло. Не думал никогда, вот вообще… Сам себя удивил. Кривая ухмылка, которую больше в голове ощутил, чем в состоянии был сейчас отразить, лицо исказила скорее.
Документы сделали, когда Шуст выехал. Павел выдернул из дома директора центра регистрации, тот все оформил тихо, получив и оплату, и внушение про молчание, прислал ему уже на телефон фото свидетельства о браке, как подтверждение. Сегодня Тале должны были переоформить все паспорта, права и карты. Все, чудо, добегалась, больше ни шанса. Шустов уроки усваивал с первого раза.
Лялька сдавлено поперхнулась, кажется, вообще, цветом со стенами сравнявшись, и пялилась на него, как на исчадие ада. Ну-ну, близко, по сути. Доктор же нахмурился. Сашка просто кивнул и отошел в сторону, видимо, с одного взгляда поняв, что Шустов в настроении убивать всех подряд и отсвечивать не стоит. Ну вот, умный же потому что.
Степан тоже кивнул, только вперед ляльки при этом выступил, хоть и нервируя из-за этого как будто… Сознание мимоходом факт отметило. Интересно. Но не до того.
— Кто вы такой, молодой человек? — устало и тоже довольно отрывисто уточнил врач.
Гришка сбоку аж фыркнул. Забавно, да. Давненько их с другом не причисляли к «молодым». Правда, учитывая то, что сам доктор был убелен сединами и старше на двадцать пять лет, понятно обращение.
— Где Тала?! — рявкнул, тем не менее, вообще не настроенный на разговор, пока чудо свое не увидит. Да и терпение… где-то на трассе кончилось, все резервы исчерпал.
Жовнеренко насупился, словно намекая, что в упрямстве Шустову не уступает и нечего тут кричать. Ну-ну, ты себе даже еще не представляешь, мужик.
— Послушайте, я понятия не имею, кто вы, но Талу я знаю с шестнадцати лет, и у нее точно никакого мужа нет… — начал было врач.
— Перепроверьте свою информацию, Маркиян Тарасович, — решительно прервав, посоветовал Шустов, дав моментально понять, что он-то как раз очень серьезно и тщательно относится к сбору данных.
И чуть подался вперед, уперев ладонь в дверь кабинета этого профессора, видимо, у которой они торчали.
— Где. Моя. Жена? — повторил давяще, властно, чуть повысив голос.
Ясно дав понять, что его терпение, и без того истрепанное этой ночью, приказало долго жить. И то, что он Тале готов все простить, остальных вообще не касается и индульгенций не гарантирует, даже за хорошо проведенную операцию.