Ладно, за неимением одеяла, укутает ее собой еще крепче. Ну и камин вон как пригревает.
Глава 7
— Куда тебе еще снег, чудо мое? И так вон трясет, — хмыкнул, вроде как стараясь разговор поддерживать, потому как дрожь ее тела своими загребущими руками ощущал.
Блин, вроде прошлой ночью уже сам себя с Кощеем сравнивал, да? Вот и сейчас также по-взрослому накрыло! Подгрести под себя, подмять, чтобы хоть как-то ослабить тот напряженный узел, что в животе стягивал в витые жгуты все кишки, ослабить хоть как-то распирание в члене, ставшем стальным, еще когда она порог только переступила. Не то что ходить, стоять больно, елки-палки, подростковая какая-то горячка, которой не страдал никогда! Только боль эта до скрипа в зубах сладкая!
Мошонка от прилившей крови пульсирует так, что яички вот-вот лопнут, кажется. И каждая его клетка в теле свернута в данное мгновение так же, как все нейроны в голове, на этой девчонке! Тянутся, одолеваемые одним только желанием: сожрать, поглотить ее! Мое!
Никогда не понимал, как оно так накрыть адекватного человека может, чтоб, вообще, все разумное в сторону? Всегда стремился достичь высшей меры контроля над любым событием и самим собой в первую очередь. Всегда было так, как Шуст сам решал… И вот оно, «здравствуйте», что ли? Бумеранг от жизни, что в затылок прилетел, чтоб не думал, что уже победитель и взобрался на свой Олимп?
Вот гадство, а! Если честность с собой сохранить, ему сейчас только на Талу взобраться нужно до красных искр в глазах! И никакой иной «Олимп» в эту секунду не нужен и подавно!
А Тала почему-то замерла. Вот как застыла в его руках, что больше на те самые кандалы сейчас смахивали. Напугал? Ощутила?
Очень даже могла.
Только черта с два он ее уже отпустит куда-то! Да и кто ему указ или повеление?! Сам власть и повелитель на таких уровнях, куда и спецназ сунуться не посмеет, потому как на фиг нужна эта морока силовикам. Всегда удобней, что есть тот, кто за них решит их же проблемы, даже если потом они себе по всем каналам с громким маршем присвоят славу. Но и это Шусту без разницы, он свою оплату всегда получал и своей сетью исполнителей управлял, достаточно. А слава… Кому надо, о нем и так знали. Меньше внимания — больше места для маневра.
Потому, раз уж случился такой заскок… Что ж, свои потребности и у самых сильных мира сего бывают. Может себе позволить.
Прости, чудо, но ты попала… до глубины души. Его, по ходу, да. До той примитивной, самой темной части, которая зубами вгрызться предпочтет, чем позволить от себя рыпнуться и на полшага.
И вроде про снег ей какую-то ересь несет, а сам уже жадным ртом, что та пиявка али упырь какой, прижался, всасывая кожу над тонкой женской ключицей, прикусил; намотал волосы на кулак, потянув не резко, но властно, с явным приказом выгнуть шею сильнее. Хотел глубже в себя, чтоб засос…
А ее, несмотря и на опасливый ступор, продолжало колотить.
Что-то Шуст не понял. Мышцы, как под током, тряслась каждая, и Тала этого, однозначно, не контролировала. Что за на***?
И еще… Тала будто дернулась, когда он натянул волосы, пытаясь вернуть голову на прежнее место, словно ей не по нраву то, как Шуст вывернул ее шею под себя. Или больно…
Оторвался на секунду, глянув в глаза, прищурился, понять пытаясь. Вчера не заметил ничего такого.
И дрожь эта — нехорошая какая-то, что-то в корне той было капитально неправильным. В висках сдавило стальным ободом, даже немного остудив эту дикую похоть.
Ну не с чего ей так трястись, даже если ощутила, как его повело, словно зверье на горячую кровь. Уже ж знает, что ничего плохого ей Шуст точно не сделает, хоть и не мог пообещать, что сейчас прям в состоянии мягким быть или помнить про деликатность…
В янтарные глаза глянул так, словно в череп ее ввинчивался…
Протеста там точно не было и близко, что уже хорошо. Для нее самой в первую очередь. Шуст-то адекватно понимал, что уже ни при каких раскладах назад не повернет.
Да и Тала не боялась… как будто бы. Смотрела прямо — тоже ей это в плюс. К тому же зрачки расширились, закрывая радужку темнотой; пульс девушки частил, как и дыхание: отрывистое, поверхностное, высушивающее губы, которые она облизать вдруг попыталась… И удары ее сердца ему в грудь барабанной дробью передаются, будто разодрали их ребра, и единое пространство теперь, в котором один насос кровь перекачивает, нагнетая им обоим давление до пиковых значений. Да! Она его так же хотела — он это нутром ощущал!