— Что именно получится, чудо? — с улыбкой ответил Шустов на ее поцелуй, это он всегда охотно, да. Чуть прикусил губу, перехватил сильными руками под спину, чтобы стабилизировать их и дать опору.
— Все… Все хорошо будет, — выдохнула ему в жадные губы, чуть прикрыв глаза и сквозь ресницы Денисом любуясь.
А у самой дурацкая, чуть безумная улыбка на пол-лица, кажется, которую он слизывает языком, выпивает прямо, не позволяя отстраняться. Но Тале и не хочется. И восторг этот всю душу охватил, засмотрелась на него: на волосы, которые снег припорошил, на снежинки в его ресницах. Переполняло внутри что-то, давило грудь непривычным теплом, не только чувственным, другим совершенно, почему-то делающим этого мужчину ей сейчас невероятно, почти невыносимо близким!
— Ты красивый такой!.. — выдохнула, сама не поняв, что оно наружу выплеснулось. И вдруг смутилась каких-то совершенно глупых, девчачьих слов.
У Шуста удивление в глазах блеснуло. Всмотрелся внимательней в нее, наклонился к ее лицу ближе.
— Прости… Извини, Денис, ты, наверное… Просто… Этот снег и ты весь… О, господи! — она уткнулась ему в плечо, мучительно краснея.
А Шустов расплылся в широкой усмешке, не кривой, доброй.
— Прав таки Гришка, ты — чудо! И прекрасно, что уже мое целиком и полностью! — отозвался с вибрирующим в груди смехом, который ей и через всю их одежду передавался. — А то, что у тебя теперь всегда все хорошо будет, я и без снега гарантирую, Тала, — прижался на секунду алчными губами к ее закушенным.
И тут же потащил к машине.
— А сейчас быстро внутрь! — прям повелевал. — Макс, печку на полную, — распорядился охраннику, который у них и водителем сегодня был. — Руки ледяные, Тала! Вот как ты умудрилась без перчаток выйти?! Опять простудишь горло! — попрекнул ее Денис, растирая те самые пальцы.
А она не могла взгляд оторвать от него и от снега за окном тронувшейся машины. То туда, то опять на него смотрела. И смеялась, хотя объяснить Денису свой искристый восторг толком не могла.
— Все хорошо… — кивнула, вроде Дениса заверяя, что не простынет, а сама в мыслях добавила «будет», вообще о другом желание загадывая.
Совсем не о простуде.
Шустов хмыкнул, как бы заверяя, что и это возьмет под контроль, отогреет. Сел, подтянув ее себе под бок, только правую руку так и не выпустил, постоянно теребя кольцо, чуть холодившее кожу ее безымянного пальца. А Тала любовалась тем, как за окнами машины усиливается метель, и люди, видно, действительно не привыкшие к снегу, заполняют улицы, веселясь, несмотря на темноту и вечер.
Ее колотило. Он не вполне осознавал, как это уловил, но Шуст проснулся от того, что Тале холодно. Вот просто выкинуло из сна! А она ничего, продолжает тихо, как-то сдавленно дышать, но не просыпается. Сжалась в комок вся, к нему сама притиснулась спиной, плечами, бедрами под самый бок. Будто отогреться от тепла Дениса пыталась, скукожилась. И при этом мокрая такая, вся кожа в испарине, холодная. Будто была высокая температура, но уже упала, резко прям рухнув, так, что простынь мокрая под ней.
Матюкнувшись сквозь зубы, но так, чтоб не громко, обхватил ее руками, подтягивая, уложил поверх себя, обняв крепче, подоткнул одеялом, сдвинув так, чтоб сухой частью. Тала сонно заворочалась и открыла веки, посмотрев на него каким-то плавающим взглядом, странным, потерянным, будто отражающим степень паршивости ее состояния. Шусту немало по жизни доводилось такого выражения видеть, но вот в глазах своей женщины — как ошпарило! Здесь он точно боль и муку видеть не хотел!
А Тала воздух втянула в себя с трудом, словно задыхалась или горло обложено.
— Да ну в… бездну! Я тебя вообще больше зимой на улицу не выпущу! — тихо процедил Денис сквозь зубы с реальной яростью. Не на нее, на это простуды дурацкие. — Таки протянуло вчера на набережной, а ты еще под снегом своим вытанцовывала! Сейчас врача вызовем! Здесь хорошая медицина, разберутся…
— Зачем? — сипло, пытаясь явно скрыть, что откашливается, завозилась по нему, но куда ж он свое чудо пустит? Нечего и дергаться! Согреть пытался. — Нормально все, Денис. Зачем сразу к врачу?
— Я еще посмотрю, — прищурился, всматриваясь. Может, и правда, сам спросонья чересчур бдит. — Но прилетаем домой и сразу к врачу, и никаких шатаний. Будем с твоим иммунитетом разбираться! — веско ей на вид поставил, чтоб и не думала спорить. — Уже температура! — прижался ко лбу губами… но кожа холодная.