Поэтому они все пропустили появление в таинственном коридоре с голографическими троящимися дверями нового действующего лица. Брюнет с собранными в короткий хвост волосами, сломанным в двух местах носом и рассечённой, не иначе как в неравном бою, бровью, вышел откуда-то из темноты и летящей походкой направился к суетящимся людям. И дракону.
Левая голова Горецвета повернулась на бряцание шпор. Мужчина нетвердо, но крайне стремительно шёл по коридору. Что-то в его виде выдавало гусара: возможно лихо подкрученные усы, или ментик поверх белой растянутой футболки, или сабля с закрытым эфесом, волочащаяся за ним по пятам.
Левая голова уже собралась поприветствовать Гуннара, а правая — спросить, что он тут делает, как разведчик едва уловимо кивнул дракону и с паузами, явно подбирая слова, пробасил:
— Добрый, ик, вечер-р-р, честная компания! Ик. А не подскаж-жите, как… как мне пройти в библиотЭку! Желательно… в мужс-с-ской, ик, зал!
Кот в сапогах от такого приветствия подпрыгнул и выпустил бумаги. Стопка с треском и грохотом упала, все замерли, наступила тишина.
— Что это за лаборатория такая с секретным допуском?! Проходной двор! — возмутился Кот.
— Я вас-с попрош-шу не выражаться! При дамах! — Гусар потянулся к сабле и не удержался на ногах, потому прислонился к стене, пролетев через голограмму шкафа.
Профессура, уже поймавшая реторту с заветной жидкостью кислотного цвета, разом посмотрела на Кота, очевидно, ожидая распоряжения о дальнейших действиях. Дракон аккуратно поставил девушку на ноги.
— У вас все хорошо? — вежливо поинтересовалась центральная голова. Горецвет протянул лапу, — Василий. Василий Горянин. В честь далёкого предка.
— Мари Сафро, лаборантка, — девушка несмело пожала когтистую лапу и повернулась к Гуннару.
«Симпатичная», — подумал Гуннар.
«Сразу видно, мерзавец», — подумала девушка.
Кот осмотрел всех присутствующих долгим подозрительным взглядом и наконец выдал:
— Вениамин Каземирович Лихт, заведующий кафедры глубокой заморозки, действующий чл.-кор. Академии наук проблем жизни. И мне крайне интересно, как здесь оказались гусар и дракон.
Дракон и гусар хором ответили:
— Нам сказали искать синюю дверь!
В этот момент откуда-то из глубины коридора появилась еще одна группа людей в маскарадных костюмах. Они испуганно озирались по сторонам и голосили:
— Спасите!
— Помогите!
— Люди!
— Давайте разделимся! Тут темно, и так будет проще искать!
— А я говорил, что синюю дверь надо было искать ниже!
— Этажей на двадцать!
— И тут не было выхода на улицу!
— Мы потерялись!
Кот зыркнул на профессуру со словами:
— Присмотрите за нашими гостями, а я с группой товарищей пока разберусь!
После чего закатил глаза, воздел руки и с выражением смертельной усталости на лице пошёл к очередным потерявшимся с целью проводить их как можно дальше от секретной лаборатории.
Как только он отошёл, один профессор прихлебнул из реторты и, протянув её другу, задумчиво изрёк:
— Я чувствовал, что не стоило включать голограммы на всех этажах. Тут сам иной раз не понимаешь, где оказался…
Второй профессор согласно кивнул головой и, покосившись на гусара, продолжил:
— Точно. А для неподготовленного разума так вообще может привести к необратимым последствиям.
Оба профессора повернулись к Горецвету:
— Так вы говорили, что являетесь прямым потомком великого зоолога Василия Горянина?
Центральная голова, увидев ещё один знак, подаваемый Гуннаром, согласно кивнула. Горецвет повернулся так, что закрыл собой гусара, и начал свой неспешный рассказ о нелегкой судьбе своего далёкого «предка». Так он дошел до легенды о полыхающем бревне с буквой -Х на конце. Публика притихла и как зачарованная смотрела на Горецвета.
Гуннара за спиной дракона уже не было.
В какой-то момент, окончательно завладев вниманием благодарной публики, Горецвет причмокнул всеми тремя головами и покосился на реторту:
— Мне бы глотнуть чего, — попросила левая голова.
— Очень пить хочется, — согласилась правая.
— А почему у вас жидкость не кончается, вы же постоянно прикладываетесь к живительной влаге, коллеги, — полюбопытствовала центральная.
Профессура заулыбалась:
— Это экспериментальный образец лимонада, — сказал первый профессор.
— Усовершенствованного: не кончается и содержит, так сказать, естественный консервант — лимонную кислоту, — заулыбался второй.
— Но главное, один особенный ингредиент! — хором сказали оба, и правый профессор протянул колбу Горецвету.
Дракон переглянулся головами и, сделав охранный знак дрыгвичей, левая голова пригубила из реторты. Причмокнула и довольно заулыбалась.
После чего продолжила свой увлекательный рассказ. Реторта стала ходить по рукам. Профессура, Горецвет и даже Мари прикладывались к ней, потому что легенда и вправду была насыщена событиями, колоритна, а три головы Горецвета, вступая в диалоги между собой, создавали эффект присутствия. Да и рассказчик из дракона был хороший.
Горецвет дошёл где-то до середины легенды и даже успел исполнить 23 из 47 песен, когда понял, что левой голове наливать больше не надо, профессура уже спит, прислонившись к стеночке, а девушка, присев на папки и положив голову на кулачок, почти клюет носом.
В какой-то момент Мари покачнулась и в полудрёме прошептала:
— Голос у вас очень зычный… но он все равно не мог перекрыть странный грохот из лаборатории, где саркофаги хранятся…
После чего Мари сладко зевнула и провалилась в сон. Дракон аккуратно подвинул девушку к стене рядом с профессурой и стремительно побежал в сторону лаборатории. Той самой, о которой сейчас вспомнила лаборантка.
В пневмодверях он столкнулся с Янсеном. Врач, не морщась и совершенно не испытывая дискомфорта, замер с саркофагом жизнеобеспечения под мышкой.
========== 8. Праздник II. Сны ==========
День Х. Карнавал в НИИ ПРОМЕТЕЙ набирает обороты.
За спиной Янсена бесшумно возник Гуннар. И в данный момент весь его вид был особо опасным. Впечатление не портил даже толстый слой пыли и штукатурки, покрывавший лицо, волосы и широкие плечи разведчика.
Представшая картина напомнила профессору Горянину исторические любовные романы, что он читывал тайком по молодости. Левая голова захихикала, а правая принялась вполне достоверно цитировать:
— Скажи-ка, дядя, ведь не даром, дочь мельника пошла с гусаром сегодня ночью на чердак…
— Тебе в рифму ответить, или сам поймёшь, дракоша? — Гуннар явно был не в настроении шутить.
Утерев лицо огромным клетчатым платком, разведчик угрюмо буркнул:
— Как выбираться будем?
Он оглядел Янсена с ног до головы, ненадолго задержал взгляд на осколке копья, застрявшем в кольчуге в районе сердца, и фыркнул:
— Нужно было, братишка, нарядить тебя гномом…
Врач отвлёкся от созерцания лица любимой сквозь прозрачный углепластик и, перехватив саркофаг поудобней, выгнул бровь: «Чего-чего, мол»? Он, похоже, уже считал операцию успешной: Полина была наконец в его руках, а дальше — хоть потоп, извержение вулкана и полёт бревна с буквой -Х на конце.
Гуннар раздраженно выдохнул:
— Одним из семерых гномов, что сбежал от братьев и выкрал Белоснежку для себя. Лично. — он окинул Янсена опасным взглядом. — Голову включи, нам ещё принца и его рать одолеть нужно. Напомню, здесь оказался главарь лаборатории со своей бандой профессуры и непонятной девицей, группа товарищей в поисках синей двери и даже Горецвет! Лифты нас не выдержат (он кивнул на саркофаг), на лестницу нам теперь не сунуться, а для скворечника Полины, уж извини, парашют мы не прихватили. К тому же, напомню, даже с устройством питания Кристиана саркофаг сможет проработать не более 30 минут. И мы уже пять минут потеряли, пока ты путался под ногами и не давал мне работать.