Ван Берг сделал шаг назад и стиснул саркофаг двумя руками так сильно, что сверхпрочный материал затрещал.
Профессор Горянин понял, что нужно срочно что-то предпринять, и особо захмелевшая левая голова тут же сгенерировала безумный план. Удивительно, но правая с ней согласилась — в кои-то веки! Центральной после такого оставалось только его озвучить.
— Готовься, Чебуратор, — радостно возвестил профессор, обращаясь к Янсену, — ты понесёшь чем… саркофаг, а я понесу тебя!
Гуннар и Янсен воззрились на него, как на умалишённого, даже Полина, кажется, вздрогнула и прислушалась.
Все три драконьи головы улыбнулись ОПАСНО:
— До корабля мы полетим. Только найди чем закрыть лицо, — левая голова испортила все впечатление и захрюкала, давясь смехом. Правая картинно закатила глаза.
— А то мошкара в рот набьётся, — закончил профессор.
Гуннар какое-то время оторопело пялился на взявшегося командовать Горецвета, но не нашёл, что ему возразить. Выходило, что дракон одним махом решил проблему, которую они не удосужились продумать при планировании: как вынести саркофаг из НИИ, в случае, если все дороги будут отрезаны, и не попасться. Разведчик был в ярости. Он злился на себя — за то, что не продумал дополнительные пути отступления, на Янсена с его слепой любовью — точно ребёнок беспомощный стал, заполучив ящик со своей Полиной… А ещё он почему-то злился на девушку с длинной челкой — ну кто носит такую дурацкую, лезущую в глаза чёлку, в лаборатории?! Секретной?! Гуннар не понимал, причём тут вообще эта девушка со своей чёлкой, и оттого злился ещё сильнее.
Но предложение Горецвета вывело его из яростного ступора и пробудило смекалку:
— Я буду отвлекать тех, кто внизу, вы двое — на крышу! Быстро и тихо! — Он сурово посмотрел на врача и дракона, а потом, не зная зачем, скосил глаза на сладко сопящую в куче папок девушку с чёлкой. Даже во сне она мило оттопыривала нижнюю губу и сдувала волосы, налезающие на глаза.
Дракон закивал тремя головами, Янсен буркнул “ладно” и перехватил свою Полину поудобнее, а Гуннар искренне понадеялся, что друзья не заметили его минутной слабости.
Горецвет и Янсен, не выпускающий из рук саркофаг, пробежали мимо профессуры и лаборантки. И всё бы ничего, но Горецвет запнулся об одну из папок и с грохотом, достойным падения бревна с буквой -Х на конце, полетел по кафельному полу, после чего с шумом врезался в стену и осел.
Лаборантка подпрыгнула и пробудилась ото сна. И собралась было повернуть голову на звук, как её внимание привлёк громкий оклик откуда-то с лестницы, ведущей в основное здание и находившейся прямо перед ней.
— Мадам! Пардон, ик, муа! Вам не говорили, что с такой чёлкой мож-жно заработать ко-со-гла-зи-е! Хотя, ик, судя по вашим глаз-зам, вам это, ик, не грозит! Ибо нельз-зя испортить…
Гуннар не успел закончить предложение, потому что у дамы, не иначе как под воздействием экспериментального лимонада, пробудилась внутренняя тигрица. Потому Мари резко поднялась на ноги и, даже не держась за стенку, с рёвом бросилась в сторону мерзавца.
Горецвет поднялся и тут же припустил за Янсеном в сторону другой двери, ведущей на крышу. Два пролёта до предполагаемой свободы они преодолели без приключений. Оказавшись на крыше, Янсен прислонил саркофаг к вытяжке и огляделся в поисках чего-либо тяжелого, чем можно было бы заблокировать дверь. Горецвет же уставился на коммуникатор, где ярким пятном пылали координаты местонахождения челнока. Вот только за рулём, судя по сообщению, почему-то был не Карл, а Алёша.
*
Полина так торопилась в лабораторию, что уронила свою любимую чашку, и та, звонко ударившись об пол, конечно же разбилась. Собирая осколки, она подумала: «Как странно, посуда бьется на счастье. Почему же ощущение, что случится что-то плохое. Необратимое».
Девушка отмахнулась от невесёлых мыслей и, наскоро собравшись, побежала в НИИ ПРОМЕТЕЙ. Сегодня решалась её судьба. Ведь именно на этот день было назначено решающее собеседование с зав. лабораторией, именитым профессором, светочем химической промышленности и токсикологом всея галактики. Профессор Кассава была действительно гениальным химиком, но то ли в силу своего скверного характера, то ли профессиональной деформации, получила прозвище не по заслугам, а по какому-то иному принципу и за глаза звалась «Серпинтария». А имя Зои Кассавы (кассава, вид ядовитых гадюк с очень южных широт родины Зои, примеч. автора) студенты, лаборанты, а за глаза и сами служащие НИИ, расшифровывали не иначе как Змея Особой Ядовитости.
Дама была с характером, в возрасте и принципиальная. Не любила несобранных и непунктуальных. Поэтому Полина, начинающий, но оттого не менее талантливый токсиколог двадцати лет от роду, очень боялась опоздать и спешила как могла.
Полина забежала в лаборантскую, подхватила пробирки с образцами её собственной разработки и, глубоко вдохнув, направилась в кабинет Зои.
В дверях она чуть не столкнулась с нескладным подростком. И только по счастливой случайности удержала образцы. Полина рассерженно одернула его:
— Что ты всё под ногами крутишься! Если ты к матери, она на совещании. Видишь — здесь никого нет.
Паренёк коротко кивнул и пропустил Полину. Проводил ее долгим взглядом и пошёл в сторону конференц-зала.
Полина же устремилась в лабораторию. Она успела и прибежала первая. Празднуя победу и потому пританцовывая на месте, она поставила образцы на край стола и повернулась, чтобы активировать специальную вытяжку и систему защиты от токсинов. Но неловко оступилась и налетела на стол. Одна пробирка, по какой-то фатальной случайности, выпала и покатилась.
И тогда Полина поняла, что значит фраза «время замерло». Как в замедленной съёмке она смотрела на падение маленькой стеклянной бутылочки, внутри которой была смерть.
— Как же глупо. Неужели всё будет так глупо. И так скоро, — подумала девушка и на секунду прикрыла глаза.
Раздался чуть слышный звон, как если бы маленький хрустальный колокольчик, перед тем как разбиться вдребезги, спел напоследок печальную песню. На мгновение всё стихло. А потом сработали датчики. Двери лаборатории автоматически закрылись, включилась сирена, механический голос откуда-то сверху безразлично сообщил:
— Уровень опасности красный. Лаборатория токсикологии номер 51а заблокирована. Персоналу покинуть сектор А.
Полина горько усмехнулась и посмотрела на прозрачные окна, выходившие в коридор. За стеклом стоял мальчишка из лаборантской и смотрел на нее полными ужаса глазами.
Полина обреченно пожала плечами и криво улыбнулась. Всё происходящее казалось ей диким. А ещё совсем не хотелось умирать.
Парень бился кулаками в стекло и что-то кричал. Пытался дергать дверь. Отбежал и вернулся со стулом. Со всего размаху, насколько позволяли его силы, он ударил стулом в стекло. Ещё. Он ударял с такой яростью, что железные ножки стула погнулись.
Полина завороженно смотрела, как сражался мальчишка, и думала, что он похож на рыцаря, который хочет спасти принцессу из хрустальной башни. Вот только спасать уже некого. Яд с каждым новым её вдохом проникал всё глубже, бежал по её венам, медленно, но верно убивал её изнутри. И противоядия не было. Она прекрасно это знала, потому что именно она была близка к разгадке экспериментального образца, но, получается, не успела.
— Эскулап, помоги себе сам, - прошептала она и подошла к стеклу, где паренёк продолжал безуспешно сражаться за её свободу. Постучала, привлекая его внимание, и одними губами произнесла:
— Не уходи, пожалуйста. Я бы не хотела остаться сейчас одна.