Я внимательно смотрел на Макэнери, когда тот начал раздавать порции курицы по-королевски из чана, стоявшего перед ним. Вот очередь дошла до меня. Он поднял ложку, как если бы в руке находился меч.
– Уэллс, ты голоден сегодня? – спросил он с вялой улыбкой.
– Совсем нет. Мне чуть-чуть, пожалуйста. Спасибо!
– Простите, мистер Уэллс, не расслышал. Говорите громче. Вы утверждаете, что хотите ещё немного?
При этом погрузил черпак в кастрюлю и затем опустошил его мне в тарелку. Почувствовав, как рубашка прилипает к спине, я робко пробормотал:
– Спасибо. Но больше я съесть просто не смогу.
– Мистер Уэллс, вам придётся говорить громче. Здесь очень шумно. Я ничего не слышу. Вы же сказали, что хотите ещё?
Очередная огромная ложка приземлилась на мою тарелку.
– Ну как? Теперь достаточно, мистер Уэллс?
– Да, спасибо… – промямлил я. Макэнери положил мне ещё одну или две порции: образовался холмик, за которым могла спрятаться маленькая птичка. А затем, едва сдерживая ухмылку, передал тарелку по длинному столу.
– Пожалуйста, мистер Уэллс. Мальчик с вашим аппетитом моментально всё съест. И даже не вздумайте уходить, пока не съедите до конца! Мы же здесь не для того, чтобы зря выбрасывать еду?
Другие мальчики смотрели на меня со смесью жалости и недоумения. Некоторые ухмыльнулись и быстро съели всё дочиста.
Тут я почувствовал удар под столом от одного из одноклассников помладше и решил счесть это за дружеский жест. Съев то, что можно считать одной порцией, я остановился и понял, что осталось проглотить по крайней мере ещё три таких же.
Когда все, кроме меня, вышли из-за стола, Макэнери подошёл ко мне.
– Добавим немного мяса к этим костям. Вы слишком худы, мистер Уэллс. Ветер может поднять вас и унести прочь. И, кстати, знаете, почему ещё я дал вам добавки, не считая опасений по поводу худобы?
Я оглядел большую столовую, заполненную теперь менее чем на четверть. Полоса света с упрёком осветила стену.
– Нет, мистер Макэнери.
– Что ж, каково первое правило Академии Адамс, которому мы учим вас в первый же день начала занятий? Ко всем учителям всегда следует обращаться «сэр», вне независимости от обстоятельств. Вы не назвали меня «сэр», – важно объяснил он.
– Простите, сэр.
– Спасибо, мистер Уэллс, но вам уже слишком поздно спасать свою шкуру. Продолжайте есть.
Затем повернулся на каблуках чёрных поношенных ботинок (единственный изъян в его учительском облачении) и ушёл.
Я уставился на свою тарелку, напуганный масштабом возникшей передо мной задачи. Дома, когда давали еду, которая не нравилась, я прибегал к уловкам: прятал её под листом салата или накрывал ложкой. Но тут на тарелке лежало столько, что и не спрячешь. Рис затвердел и почти совсем остыл. Да к тому же я уже чувствовал, что сыт. Но передо мной лежала еда, которую невозможно съесть и за несколько часов! Такими темпами пришлось бы пропустить дневные занятия и футбольную тренировку.
Через стеклянную дверь, ведущую в комнату отдыха, виднелся дым от сигареты Макэнери, круживший вокруг его огромной головы. Я оказался единственным мальчиком, оставшимся в столовой. Все остальные столы уже прибрали: на них стояли стулья, что придавало комнате вид тюремной столовой.
Время от времени я откусывал по кусочку. Но гора еды не уменьшалась. Тогда я стал сортировать рисовые зёрна по признакам: пары совершенно одинаковых; раздвоенные, повреждённые и идеальные рисинки. Мысль о том, чтобы съесть ещё ложку, заставила меня подавить рвотный рефлекс.
Через час Макэнери вернулся, чтобы меня проверить. Куча еды стала едва ли меньше. Он ещё раз посмотрел на тарелку, а затем на меня, словно оценивая серьёзность проступка.
– Мистер Уэллс, сейчас вы можете быть свободны. Однако я жду вас в своем кабинете через пять минут, – велел он.
Время тянулось медленно. Я зашёл в туалет и направился к зеркалу. Мои широко открытые глаза смотрели с ужасом, как будто я стал свидетелем чего-то запретного. Подумалось, что смогу увидеть то, что он увидел во мне. Щёки выглядели впалыми, лицо состояло в основном из черепа, туго обтянутого кожей. В моём классе училось несколько мальчиков – почти таких же маленьких, как и я, но даже они выглядели крепче. А все остальные казались уже намного крупнее: некоторые выше на целую голову. Я поправил галстук и намочил волосы.
Когда заглянул в окно его класса, Макэнери сидел за своим столом, беззвучно шевеля губами, а его авторучка зависла над строчкой в тексте. Когда я вошёл, он пристально посмотрел на меня.
– Пожалуйста, идите сюда, мистер Уэллс, – приказал он. Я подошёл, а он сунул руки в оба кармана моего пиджака и выложил на стол несколько монет, которые я принёс, чтобы купить шоколадный батончик в автомате после футбола.