Дин тихо рыкнул и собрался уже вернуться в дом, чтобы скинуть одежду, но увидел вдали яркий отблеск фар. Надежда, глупая, отчаянная, захлестнула так, что аж голова закружилась. Волк поднялся, на мгновение став с человеком единым целым — ожиданием.
Близнецы одновременно хлопнули дверьми. Кинув недовольный взгляд на замершего на пороге Дина, вытащили из машины сначала вещи, инвалидную коляску и только потом — сердце у альфы сделало кульбит и застучало где-то в горле — бережно посадили туда брата. Дин ухватился за столбик крыльца, с трудом удерживая рвущегося к Паре зверя. Лис что-то шептал присевшим у его коленей братьям и гладил по головам. Бледный, измученный, с еще больше заострившимися скулами, будто не спал несколько суток. Альфы поднялись, кивнули, поцеловали на прощанье и исчезли.
Дин даже не заметил, как оказался рядом. Внутри всё переворачивалось, и даже кончики пальцев дрожали от желания коснуться.
— Ты зачем вернулся?
Лис посмотрел на него долгим, уставшим взглядом. Темные глаза недобро блеснули.
— Слишком много вопросов в одном.
Дин молчал, разрываясь от противоположных стремлений встряхнуть и сжать в объятии.
— Один неумный альфа перелил столько своей крови, что даже меня дернуло Связью, когда очнулся после наркоза.
— Если ты решил одолжение мне сделать, то можешь не распаковываться, я тебя сейчас обратно отвезу.
— Прям сам, да? — в голосе прорезались знакомые язвительные нотки. Лис наклонил голову и взглянул исподлобья, разом убивая шанс его переубедить, — И плохо не станет? Ты за дурака-то меня не держи. Могу себе представить, как тебя колбасило эти недели.
«Колбасило» — это даже не то слово. Его мало, чтобы описать всепожирающую тоску каждую минуту, еле сдерживаемое желание сорваться из поселения и ежедневно убиваемые мечты. Страшно представить, что было бы, если бы альфа поставил нормальную метку и закрепил Связь. Умер бы в агонии? Омега злился, щурился, и стискивал пальцы на подлокотниках коляски. Но был совершенно в своем праве, и это Дин прекрасно понимал.
— Значит так, — Лис поправил упавшую на лицо прядку, нервно вздохнул и отчетливо произнес, — ты спас мою жизнь, пожертвовав своей. И я не хочу оставаться должником. Это же и моя вина тоже.
Дин устало усмехнулся. Надежда разбилась мелкими, колючими осколками, изранила больное сердце. Его затрясло: вот он, здесь, сидит, со своими огромными глазищами и растрепанными волосами цвета шоколада, руку протяни. И всё такой же недоступный. Он приехал не потому, что точно так же не видит дальнейшего существования без Пары, а потому что хочет быть благородным.
— А с чего ты вообще взял, что мне упали твои жертвы?
— Антипов, кончай уже выделываться, а? С того, что я родился в семье оборотней и прекрасно знаю, что Связь между Парами невозможно разорвать.
— А с какого ты взял, что ты моя Пара?
Лис удивленно вскинул брови. Дин до отпечатков ногтей на ладонях сжал кулаки за спиной, дыша через раз, бессмысленно пытаясь не выдать, насколько важен ответ; всю гамму переживаний, которые бурлили у него внутри последнее время, невозможно было описать словами, можно было только прочувствовать душой. И он очень, очень хотел верить, что не одинок в этом.
Омега моргнул, но быстро взял себя в руки, облизал губы и медленно начал:
— Я не первый раз вытаскиваю пьяных друзей из клубов. И привык к разным негативным эмоциям, переворачивал их на автомате, чтобы никто не возмущался. Альфы умилялись, вызывали нам такси до дома и чуть ли не вслед махали. Но с тобой… всё вышло по-другому. Я никогда в жизни не встречал столько интереса и радости. Как будто я чудо из чудес. Как будто ты всю жизнь меня искал! Как будто кто-то подсмотрел все твои желания и сделал меня! Будто я был создан специально для тебя! — он резко оборвал себя, вдохнул рвано, и закончил уже шепотом. — На меня никто так не смотрел. Никогда. Я просто… испугался. Ну и получил то, что получил.
Дин присел, чтобы быть вровень с поникшим Лисом, заглядывая в черные озера глаз. За внешней бравадой, за непроходимой стеной показался испуганный мальчишка, с ожогом во всю душу. Добровольно отдавая свою свободу, он не был готов принять чью-то любовь.
— Зачем ты приехал? А, Лис?
— Дин, я уже сказал. И… и я понимаю, что это игра на твоих нервах, но… я без тебя отсюда, — он похлопал по коляске, отводя взгляд, — не встану раньше, чем через месяц, даже с помощью московских докторов. Если вообще встану. Я же тоже восстанавливаюсь с тобой быстрее. Прости.
Наверное, где-то и есть чуждые состраданию альфы, которые смогли бы отказать в помощи бессильным омегам. Но не волки, чья Пара даже не может смотреть с мольбой в глазах. И не Антиповы, чья кровь считается сильной совсем не из-за физических данных. И не Дин, влюбившийся так неудачно.
— Ну, и что будем делать?
Лис фыркнул, улыбнулся тепло, благодарно. Два заложника ситуации. Дин вдруг подумал, почувствовал, видимо, благодаря возникшей Связи, что Лис не умеет благодарить. Не было нужды — привык полагаться только на себя. В груди сдавило, обдав жаром. Осознание, что будет защищать этого хрупкого омегу до последнего вздоха, пришло настолько легко, будто всё время дремало где-то в глубине, выжидая свой час.
— Опять слишком много вопросов. Придумаем что-нибудь. Хватай сумки, пойдем домой.
Альфа легко подхватил свою Пару и, прижимая к себе, понес в дом, интуитивно понимая, что говорил Лис о совместном проживании. Ноздрей неожиданно коснулся знакомый, сладко-горький запах и Дин зажмурился от удовольствия. Мир медленно заполнялся привычными приятными деталями. Пусть пока так. Пусть хотя бы просто рядом. Потому что этот невозможный омега был нужен, нужен, черт возьми, больше, чем что-либо в этом мире.
Пока Дин таскал вещи и двигал мебель в комнате, освобождая пространство для свободного передвижения кресла, Кики и Лис молча, не отрываясь, смотрели друг на друга, изучали, будто мысленно общаясь. Альфа косился на них, но лезть в «беседу» не пытался, не наблюдая никакой враждебности. Хоть это и волнительный момент, почему-то в Марке Дин не сомневался — тот его выбор одобрит. Словно прочитав его мысли, брат фыркнул и, протянув ладонь, важно представился:
— Марк Константинович. Кемов.
— Елисей Мирославович. Бернацкий, — в тон ответил Лис. Еще секунду они сидели с каменными лицами, а потом одновременно расхохотались, выветривая из гостиной даже намеки на напряжение.
— Братья у тебя, получается, Ярослав и Родослав Мирославовичи? — смеясь, беззаботно поинтересовался Марк.
— Ага, семейная традиция, все альфы в роду какие-то «Славы». Так заведено, оттягивает внимание от омег, которые у нас все с какой-нибудь «причудой». Деда ты видел, про меня, судя по всему, знаешь. А так вот, у меня есть двоюродный брат, Святослав, весь из себя охрененный альфа, все дела, и на его фоне на брата Женечку, который умеет считывать информацию про хозяина вещи, прикасаясь к ней, никто не обращает внимания. Такие дела.
— Крутая способность. А ты, значит, оборотень? — Марк скосил глаза в сторону застывшего Дина.
— Недо-оборотень, — недовольно протянул Лис, — инициации не было.
— Извини. Ладно, я пойду, а то Мир уже, наверное, с ума сходит, — Кики поднялся и кивнул уже открывшему рот что-то сказать Лису, — да не парься, рот на замке.
Быстро чмокнув брата в щеку и помахав на прощанье Лису, Кики буквально вылетел в холодный ночной воздух. Дин задумчиво перевел взгляд с закрытой двери на мгновенно притихшего омегу. Присел на диван и вкрадчиво поинтересовался:
— Что за секреты?
— Да так, омежьи темы, — уклончиво проговорил он и быстро перевел разговор в другое русло. — а вы что-нибудь раскопали о нападавших?
— Нет. А есть предположения? — от лишней информации об уродах, ступивших на территорию Антиповых и охотившихся на его Пару, Дин бы точно не отказался. Волк тем более напружинился: только дай наводку — рванет вгрызаться клыками.