— Хорошо. Буду ждать вас ровно в шесть, — сказала я и бросила трубку.
До шести вечера я так намучилась, что прибежала в кафе на двадцать минут раньше. Решила «выпить для храбрости» — кажется, так это называется. Привычки пить у меня не было, но я смело заказала пятьдесят граммов водки и апельсиновый напиток. Миловидная девушка выполнила заказ и повернулась, чтобы уйти. Я схватила рюмку с водкой, быстро поднесла ее ко рту и увидела в окне Мира. Он шел ко входу в кафе, на встречу со мной. Почему-то я думала, что он придет, одетый в джинсовый комбинезон, испачканный машинным маслом. Однако Мир щеголял отглаженными серыми брюками, начищенными туфлями и шелковой черной рубашкой с расстегнутым воротом. Он выглядел просто великолепно, лучше, чем я того заслуживала. Мои руки похолодели, сердце забилось, горло свело спазмом.
— О боже! — сказала я громко.
— Что? — спросила официантка, поворачиваясь ко мне.
— Ничего, — ответила я, быстро опрокинув рюмку в рот. Мне стало нечем дышать, но, проглотив водку, твердую как камень, не вдыхая, запила апельсиновой мутью, проморгалась и постаралась изобразить спокойствие.
Когда я подняла глаза, Мир уже сидел напротив меня. «Только ни о чем не думать!» — это был мой девиз на ближайшие сорок минут.
— Привет! — сказал он, улыбаясь. — Что пьем? Водку?
Я отвела глаза. Но Мира не волновал мой моральный облик.
— Мне тоже водки и кофе. Будешь кофе?
— Да.
— Ну, так в чем дело?
Безумно хотелось бежать. Огненная вода еще не успела подействовать, и мне некуда было девать руки, глаза — всю себя. Мир достал сигареты. Необходимо было начинать разговор.
— Дело в том, что… — Ничего не получалось. Нельзя же просто сказать: переспи со мной! Или можно?
— Понимаете, я вас люблю! Мне ничего не надо, просто подарите мне одну ночь, переспите со мной!
До сих пор удивляюсь, как я сумела сказать фразу до конца. Возможно, это и был момент истины, решивший всю мою дальнейшую жизнь.
— Что ты несешь? — Его голос звучал тихо и серьезно. Я подняла глаза: он улыбался.
— Я хочу сказать, что ничего от вас не требую. Никто не узнает. С Жорой больше встречаться не собираюсь. Давайте завтра?
— Куда спешить? — спросил мужчина, видимо, каждый день получавший подобные предложения.
Мир направил свой внушительный нос в сторону окна и был похож на птеродактиля. Мне почудилось, что этот птеродактиль раздумывет об Альбине. Как вечером они вместе посмеются над глупой и развратной подружкой брата, как позвонят ему и в деталях опишут эту сцену, как остроумец Мир, красуясь перед женой, добавит пару пикантных подробностей… Как же мало я знала тогда о его семейной жизни!
— А знаешь, ведь у меня тоже есть к тебе разговор. Я потому и пришел сюда. Правда, не ожидал услышать такое, но это даже к лучшему.
— Надеюсь, что к лучшему…
— Да, вот именно. Понимаешь, мне нужна твоя помощь. Я тут поболтал с Жорой — он просто в восторге от тебя.
— Господи, какая разница!
— Это навело меня на некоторые размышления.
Я уже ничего не понимала. Чем я могу ему помочь? Такой поворот выбивал меня из колеи.
— Я затеял одно безумное дело. Никто не верит, что у меня получится, но у меня получится. Мне только нужны деньги. Нужен инвестор. Желательно, свой человек, такой, который мог бы впоследствии стать моим компаньоном.
— Мне что, втереться в доверие к Жоре и ограбить его?
— Очень смешно, — сказал он, не улыбнувшись. — Что-то вроде того. Уговори его вложить деньги в мое дело. Я подкатывался к нему со своей идеей, но он не хочет. А вот ты могла бы раскрутить его. Скажи, что уважаешь мужчин, которые способны хорошо обеспечить семью, дай ему понять, что выйдешь замуж за парня с перспективами, и намекни на перспективу вложить денежки в совместное предприятие.
Не знаю, понимал ли Мир, какое впечатление производит на меня, но смотрел он мне прямо в глаза. Это было как светить в глаза зеркальцем, поймавшим солнечный лучик: я отвернулась. Подумала, что как-то иначе представляла себе этот разговор, и сказала:
— Сколько же стоит с тобой переспать?
— Какая тебе разница, платит-то Жора!
Он посмеивался хитро и в то же время откровенно. В этой усмешке была доля здорового, умного цинизма, который сам себя уважает. Через пару лет Мир мне скажет, что только со мной ему было легко говорить с первого слова.
А в ту минуту мне тоже стало смешно: я добуду деньги для любимого, а он за это меня трахнет. Нет, в самом деле смешно! С другой стороны, как бы это ни было неприятно, у меня только один шанс и есть.