Вечером пальмово-апельсиновая роща возле бассейна превращалась в храм не любви, но страсти. Волнующие ароматы тропических растений, огоньки в кустах и деревьях, громкая музыка, свечи в стеклянных банках на столах, загорелые красавцы и красавицы в возбуждающих одеждах и море всяческого пития. Тут и не хочешь, а захочешь.
Ему же все это казалось шоколадным тортом, о котором он мечтал в полуголодном детстве. Чтобы не кусочек, а весь ему, и есть его, и есть, и есть... Но в последние десять лет он питался исключительно «шоколадными тортами». Надоели, мать их за ногу, хлебца бы черного с селедочкой! И лучок зеленый с салом, да под рюмку водочки!
Ира ждала его за пластиковым столиком, на котором стояли два бокала — с вином для нее и виски для него. Он улыбнулся девушке, сел на стул. Выпили, потанцевали, но все было как-то... искусственно. Ира чувствовала растущее напряжение, но что она могла сделать?
Полногрудая негритянка в белом передничке, покачивая широкими бедрами, подошла к их столику, склонилась над ним, пропела мягким, грудным голосом:
— Сеньор — американа? — Но когда он поднял голову и посмотрел ей в глаза, запнулась, а потом пробормотала: — Но американа... раша?
— Не просто раша, а сеньор раша, — сказал он. — Двойной бурбон, сеньоре кампари. Ферштеен?
— Си, си, — залопотала негритянка и торопливо удалилась.
— Ты смотрел на нее, как Ельцин на коммунистов, — сказала Ира. — Илья, у тебя опять плохое настроение? Хочешь, еще потанцуем?
— Подожду, пока исполнят заказ, — сказал он.
Слава Костромин не заставил себя долго ждать.
— Добрый вечер, — предельно вежливо сказал он. — Простите, Илья Ильич, можно пригласить вашу подругу?
— Подруга не вещь, спроси у нее сам, — жестко ответил Богданов.
Ира внимательно посмотрела на босса, но взгляд его был совершенно спокоен, и она приняла приглашение молодого кавалера. Богданов только раз посмотрел на них, заметил, что Ира слишком тесно прижимается к парню, а потом они исчезли из виду. Ему стало интересно, станет ли она предупреждать парня, чтобы он вел себя осторожно по возвращении в Москву, или предпочтет не говорить об этом? Решил, что промолчит. Знает, что Волчонка и его людей ничто не остановит, да и Слава для нее не вариант на всю жизнь, а просто курортное увлечение. Знал бы об этом раскладе Слава. Дурак.
Негритянка принесла напитки, поставила на стол украшенные российскими флажками бокалы. Что-то шевельнулось в душе, когда он вновь посмотрел на эту роскошную женщину, наверное, страстную невероятно... Богданов развернул стул, жестом приказал официантке присесть. Она села спиной к танцующим, вопросительно глядя на него. Он достал стодолларовую купюру, показал негритянке и стал медленно просовывать под вырез белой блузки. Его пальцы касались ее мощной груди, вместе с купюрой ползли вниз, к соску, потрогали его, помяли... Он надеялся, что она вздрогнет, ахнет, вздохнет, не притворно, а по-настоящему, и тогда, может быть, что-то изменится в нем. Женщина должна вести себя адекватно, когда чужие пальцы касаются ее роскошной груди. Но она смотрела совершенно спокойно и глупо улыбалась.
Он вытащил руку, оставив купюру на груди официантки. Наверное, и здесь мир пропитался слухами о богатых и тупых новых русских.
— Спасьеби, сеньор раша, — сказала она.
— Пошла ты на хрен, — сказал он, властным жестом отсылая официантку прочь.
Потом залпом выпил виски и пошел в отель.
Не обнаружив босса на месте, Ира загрустила.
— Я же с ним говорил вежливо, — недоумевал Слава. — Ириш, все сделал, как ты сказала.
Она и сама это видела, слышала. Она сама предлагала Богданову еще потанцевать или вернуться в номер и заняться любовью. Он ушел один. Ну и что тут делать? Пугливая мысль о своем будущем снова прорезалась в ее голове. Какое оно будет, черт его знает! Придется ли снова побывать на этом сказочном острове — неизвестно. Ну так чего она себя ограничивает? Не хочет — не надо! Тем более он сказал, что она может делать все, что угодно. Вот и будет делать!
— Закажи мне еще выпивку, а потом пойдем танцевать, — сказала Ира.
— Какие проблемы? Ты просто чудо, Иришка!
Этой ночью Богданов проснулся от того, что вода с грохотом заполняла комнату. Она лилась в дверь лоджии, за которой колыхались прозрачные воды океана — от двери и до бесконечности. Он вскочил, встал на постели, а вода поднялась метра на полтора над полом и замерла. Она доходила ему до пояса, а под метровой толщей воды спала Ира, сегодня она вернулась очень поздно, и от нее особенно пахло французскими духами. Ее короткие волосы плавали в воде, как темные водоросли. Он лег на живот, подплыл к девушке, замер прямо над ней, потом нырнул, тронул ее за холодное плечо, желая разбудить, но она раздраженно дернула плечом и повернулась на другой бок.
— Я хочу спать...
Тогда он решил, что это ему снится, а раз так, тоже нырнет и ляжет рядом с ней. Почему бы нет, если она может спать под водой? Он нырнул, лег рядом и скоро почувствовал, что задыхается. Открыл рот, хлебнул соленой воды и в ужасе понял: он утонет там, где она спокойно спит! Вынырнул, стал с жадностью глотать воздух, плавая над кроватью.
В это время вода плавно пошла на убыль, опустила его на мокрые простыни. А потом они прямо на глазах стали сухими, как и весь номер.
Утром Ира, голая, забралась под одеяло к Богданову, уверенно стала возбуждать его.
— Не надо, деточка, я не хочу, — недовольно сказал Богданов.
Она капризно усмехнулась:
— Илья, что я должна сделать для тебя? Почему ты не обращаешь на меня внимания? Вчера убежал... Ну скажи, что ты хочешь, я все сделаю.
— Я знаю. Ты умница, деточка, но — иди на свою кровать.
— Илья, мы сегодня идем на яхте, будет очень интересно и весело, — сказала Ира. — Ты не возражаешь?
— Нет.
— А хочешь присоединиться?
— А ты хочешь этого? — спросил он.
— Ну-у... если ты будешь вести себя нормально, почему бы и нет? — неуверенно сказала она.
— Нормально — это как твои друзья?
— Это просто нормально. Отдыхать и веселиться. Ну почему ты стал таким странным, Илья?
— А если я тебя попрошу вести себя нормально, с моей точки зрения, то есть быть солидной, любящей, заботливой женщиной, которая думает только о своем пожилом друге?
— А я какая, по-твоему?
— Извини, я не хотел тебя обидеть. Просто сегодня ты спала под водой.
— Хочешь сказать, что я тебе изменила? Опять твои дурацкие подозрения? Мы просто гуляли, развлекались, пели песни, а ты ушел и даже не предупредил меня!
— Хочу сказать, что этой ночью комнату затопил океан, и я плавал над тобой, а ты спала.
— Илья, но это... очень странно все.
Он ничего не сказал, собрал пляжные принадлежности в сумку и пошел завтракать. Где-то в глубине души трепыхалась глупая надежда, что она откажется от путешествия на яхте, найдет его на пляже, попросит прощения и останется с ним. Хотя бы потому, что он ведет себя странно, сама же сказала. «Это ведь так просто — чтобы человек рядом был таким, каким хочешь его видеть, восхищал и восторгал знакомых, вызывал зависть подруг, надо иногда быть такой, какой он хочет тебя видеть, пусть даже тебе это не нравится (а ему нравится быть в угоду тебе клоуном?), понять, помочь, а потом снова радоваться жизни. Так просто...» Но эта надежда потому и была глупой, что скоро исчезла.
На яхте путешествовать с молодыми самцами, конечно, приятнее. Дура она, ничего не понимает... Это же все Киря организовал, чтобы его достать окончательно, а она думает, мужики и вправду без ума от нее. Глупая девка... Киря, которого он сделал состоятельным человеком, предал его. Романчук, который всем обязан ему, тоже предал. Как он мог трахать его телку, козел?! Ну да, ей нужны острые развлечения, молодая, страстная, пусть, но — Романчук! Он же, падла, пользуется такими льготами, которые другим и не снились! А никакого уважения. Иринка что? Она глупенькая, а эти козлы пользуются ею, чтобы свои делишки делать. Еще пару лет назад он бы поотрывал бошки козлам за такие дела, а теперь смотрел на все это как бы со стороны и грустно усмехался. На зоне были понятия, и тех, кто уважал их, не трогали. Он за этим следил. А козлов, которые никого не хотели уважать, опускали в два счета. Порядок был, умные люди понимали это, их он не давал в обиду. И все было правильно и понятно. А здесь... нет. Не уважают, считают, что можно трахнуть его телку, чтобы она позаботилась об отсрочке платежа. Да он бы и так отсрочил Романчуку, пусть бы пришел и прямо сказал о своих проблемах. Но нет, ему еще и Иринка нужна. За такой базар нужно отвечать, и ответят все, козлы паскудные! Он об этом уже позаботился.