Он отдал нужные распоряжения секретарше, подпер поникшую голову кулаками. «Импотент, да? Ну что ж... в каком-то смысле она имеет право говорить так. Но могла бы и промолчать. А вот же — брякнула... Жена. О брачном контракте напомнила, спасибо тебе, дорогая. Квартира в Москве останется тебе и десять тысяч баксов ежемесячно будешь получать. На эти деньги можно довольно-таки прилично жить: прислуга — тысяча, квартира и подземный гараж — две тысячи, еще семь остается на питание и обмундирование. Проживет, и довольно-таки неплохо. Правда, все это действует до тех пор, пока Оксана не выйдет замуж или не заведет себе любовника. В церкви ведь венчались, клялись быть рядом до гроба, в счастье и горести. Но про контракт она не забыла, настояла на нем. Ну, теперь получай то, что хочешь. Найдешь себе нового мужа — квартиру освободи, и алименты будут начисляться с официальной прибыли. А это раз в двадцать меньше. Заведешь любовника — то же самое, у меня хватит средств, чтобы нанять детективов, которые будут отслеживать каждый ее шаг. Ну, пусть попробует!»
Так думал Орехов, и не было в его мыслях ни чувства вины, ни чувства сожаления по поводу угасшей любви. Ее-то и не было в их жизни, может быть, поэтому свою дочку он брал на руки всего-то несколько раз. И нисколько не грустил по поводу возможного расставания.
Прямой городской зазвонил так резко, что он даже вздрогнул. Подумал — жена, с опаской взял трубку.
— Привет, Кирилл, это Романчук тебя беспокоит.
Объявился, козел! Вот с этим человеком он в первую очередь хотел свести счеты. И сведет, чего бы это ни стоило!
— Что скажешь, Боря? Деньги приготовил?
— Ты извини, но в последнее время проблемы...
— Я это уже слышал!
— Кирилл, я предлагаю встретиться, поговорить. Завтра, на моей даче, в одиннадцать вечера.
— Ты как себя чувствуешь, Романчук? Не перегрелся?
— Приезжай, Кирилл, поговорим, я тебе все объясню, а если не договоримся — ну что ж... отдам деньги.
— Ты их приготовил?
— Это крах мой фирмы, и вообще... Может быть, мы договоримся? — жалобно пробубнил Романчук. — Я тебе все объясню... Мы все же не первый год сотрудничаем, и я, как могу, приношу вам прибыль. Зачем же разорять такую фирму?
Орехов не только разорить, а и уничтожить физически этого козла готов был. Только сил для этого не было... при Богданове. Но очень скоро появятся, и он!..
— Я не разоряю тебя, Романчук, просто требую соблюдения условий контракта. Должен — плати.
— Кирилл, вот об этом и поговорим. Ты почти хозяин фирмы, должен доверять мне... как партнеру. Мы с Богдановым всегда обговаривали эти дела, и он ни разу не пожалел об этом. Я честно выполнял свои обязательства, но... после разумной коррекции. Это всем было выгодно.
— Я хочу навести элементарный порядок в наших делах, — жестко сказал Орехов. — Если не договоримся, ты платишь мне все деньги по контракту, которые должен?
— Но это разорит меня, Кирилл...
— Платишь или нет?
— Да, конечно, я ведь обещал, но надеюсь...
— Лады, завтра в одиннадцать я буду у тебя на даче. Адрес знаю, не беспокойся. Все, пока.
Орехов не видел и видеть не мог, как хохотал Романчук, положив трубку. Он думал, стоит ли соглашаться на добровольное банкротство фирмы Романчука или нужно его подставить с партией запрещенного товара? Подставлять было сложно, особенно в его теперешнем положении ни два ни полтора, а вот разорить сейчас, пока не оглашено завещание Богданова, — отличный ход. Как говорится — то, шо надо. Правда, оглашение завещания ничего не может изменить в корне. Пятнадцать процентов акций у него, семьдесят у Богданова, но по трудовому соглашению, заверенному у нотариуса, в случае гибели Богданова ему автоматически (независимо от завещания) переходит половина акций босса. Тридцать пять процентов. Плюс его пятнадцать — вот уже пятьдесят получается. Плюс одну акцию он как-нибудь найдет. Но это при самом худшем раскладе, если в завещании Богданов вообще не упомянул его или отписал меньше половины своих акций. Так что фирма уже принадлежит ему, что бы ни завещал Богданов. Вообще-то, согласно завещанию, Богданов оставлял ему сорок процентов. И как бы ни хорохорился Волчонок, скоро, очень скоро вылетит отсюда раз и навсегда!
— Кирилл Васильевич, к вам Баранов, — послышался из пластиковой коробки томный голос секретарши.
Наверное, тоже хотела перебраться поскорее в другой кабинет, где тупо сидит, ничего не делает телка Богданова. Недолго ей ждать осталось.
— Пусть войдет.
Баранов, как всегда, был предельно ясен и предельно зануден. В течение десяти минут он говорил о том, что Новобуковский комбинат пытались трясти, пришла директива из Москвы, но все было предусмотрено, документация в порядке, взятки местным ментам увеличили, и они угомонились, отрапортовали, что все нормально. А машина с незаконными препаратами — досадное недоразумение, и оно никак не связано с химкомбинатом. Вероятнее всего, местный криминалитет к этому причастен. Так и отрапортовали.
— Какое у тебя мерзкое имя, Миша... — хмыкнул Орехов.
— Какое есть. А чего тебе не нравится в нем?
— Слово «Миша». Так же зовут одного козла, врага нашего злейшего.
— Волчонка имеешь в виду, что ли?
— Ну.
— Так он к делам не имеет отношения, и вообще — не в курсе. Охраняет, караулит, людей куда надо посылает. У него свои дела, Кирилл...
— Мне бы твою беспечность, Миша. Ты сильно ошибаешься, недооценивая его возможности. Но я все держу под контролем, так что проблем не предвидится. В любом случае я стану хозяином фирмы, ты займешь мое место и получишь мою долю от прибыли фирмы. Это не солидная прибавка, это прорыв к совсем другому образу жизни.
Впервые за долгие годы Баранов посмотрел на бывшего друга с уважением и даже с подобострастием. Доля Орехова — это и вправду совсем не то, что он имеет от каждой заключенной сделки! Ради такого можно и нужно постараться выглядеть достойным преемником Кирилла, а то ведь и передумать может.
— Кирилл, ты же знаешь меня не первый год...
— Именно. Поэтому и обращаюсь к тебе с деликатной просьбой. Найди солидных бандитов для разговора с одним должником. Жесткого разговора.
— А разве бандиты бывают солидными?
— Миша! Мне нужны люди для разговора с должником! Не соображаешь, да? Если он отдаст бабки, которые должен нам, они привезут их в фирму, если нет — пусть вытрясут их из него или сделают так, чтобы на следующий день сам принес с извинениями. Что тут сложного?
— Кирилл! Конечно... Я знаю таких людей, мы же постоянно работаем с партнерами, у них тоже есть свои... солидные... Ладно, я поговорю.
— Волчонку и его людям я не поручил это, объяснять почему — не нужно?
Баранов отрицательно качнул головой.
— Вот и хорошо. Сделай, Миша, и твое имя не будет напрягать меня. А твоя жена будет облизывать тебя каждый день за блага цивилизации, которые предоставишь ей.
Баранов на мгновение замялся, ибо не знал, что ответить. Его жена и так вполне устраивала его, а если появятся новые возможности, неизвестно, как она себя вести станет. Но тут же сориентировался, согласно кивнул:
— Все понял, Кирилл. Ближе к вечеру люди выйдут с тобой на связь, чтобы обговорить условия.
— Обговори их сам. Завтра в одиннадцать вечера люди должны быть на даче Романчука. Знаешь такого?
Баранов тяжело вздохнул, снова задумался.
— И возьмут деньги, которые он нам должен. Время сам назначил, деньги обещал вернуть. А если откажется возвращать долг — пусть накажут чувака. Вопросы имеются?
— Да все понятно, Кирилл. Но пока не оглашено завещание босса, какие-то гарантии...
— Ты придурок, Миша! — заорал Орехов. — Какие гарантии, если я тебе растолковал весь расклад? Что тут непонятного?!
— Есть, Кирилл, я все понял, бу сделано.
Орехов с облегчением вздохнул, откинувшись на спинку кресла и глядя, как Баранов покидает кабинет. Все нормально, это сработает. Даже если босс и подложил какую свинью ему, Романчука он разорит. Уничтожит этого чувака как личность. Давно хотел такого, теперь можно. И он сделает это. Доконает козла, который когда-то встал на его пути.