Душно было в кабинете. Ольга Романова оторвала взгляд от монитора своего компьютера, с тяжелым вздохом посмотрела в сторону вентилятора, гоняющего по комнате влажный, жаркий воздух.
— Не помогает... А ведь обещали кондиционеры поставить... — сказала она.
Юрий Пылюков сидел за своим столом, двумя пальцами медленно печатал свои предложения по дальнейшей работе.
— Обещанного три года ждут, — сказал он. — Да и на хрена им стараться для рядовых следователей, главное, чтобы у начальства кондиционеры работали. Они и работают. Им же нужно в форме быть, чтобы с важным видом выслушать наши идеи, или одобрить, или отвергнуть, или... посоветовать продумать отдельные пункты более тщательно!
Все еще злился на начальника отдела, быстренько объявившего ему выговор за действия против уважаемой фармацевтической фирмы, которые не были санкционированы прокуратурой. Может быть, даже считал, что начальник берет от Богданова. Ольга так не думала, на месте начальника она бы тоже влепила Юрке выговор за подобную глупость. Мог бы сообщить ей, санкцию получили бы в течение часа, тогда и действуй! А он поперся прямиком в офис Орехова! На что, интересно, рассчитывал своей кавалерийской атакой?
— Сам станешь начальником, тогда, я надеюсь, и установишь кондиционеры в кабинетах сотрудников, — сказала Ольга.
— Не стану, зря надеешься. Ну что это за дерьмо! Предложения им нужны! Какие, на хрен, предложения, если все кругом куплено! Что за хренотень присылают эти новобуковские менты?! Ничего не обнаружено, не определено, груз лишь номинально принадлежит Новобуковскому химическому комбинату, а на самом деле такой продукции комбинат не выпускает. А кто ее выпускает?! В частной квартире построили цех по производству психотропов?
— Не кипятись, Юра, и так душно, прямо жуть.
— А как тут будешь спокойным? Дураку понятно — их дела, только все куплено! Нужно посылать свою опергруппу, нужно все начальство новобуковское — на хрен! Иначе — ничего не сделать. Вот и все предложения!
— А доказательства у тебя есть? Хоть какие-то? Ни водитель, ни экспедитор, ни сама машина отношения к комбинату не имеют. Груз и документы получили в центре города, за тысячу рублей каждому согласились доставить.
— Получатель-то указан верно.
— С чего ты взял? Могли указать проще: «Москва, Кремль». Склад как-то связан с фирмой Богданова? Нет? У тебя есть хоть какие-то доказательства?
— Да отстань, Оль! Ты же сама прекрасно знаешь, что этот сучонок Орехов обвел нас вокруг пальца. И психотропные препараты произведены на Новобуковском комбинате, они довольно высокого качества, практически ничем не уступают импортным.
— Из сырья, которое применяется на комбинате. А это не одно и то же. Сырье может закупаться и другими юридическими лицами, а может быть украдено с комбината. Современное оборудование тоже можно купить, чтобы штамповать таблетки, умельцев у нас достаточно, безработных гениев от докторов наук до завлабов — тоже.
— И это мне говоришь ты?! — возмутился Пылюков.
— Это говорит тебе судья, если Орехов подаст иск в суд о защите чести и достоинства его самого и уважаемой фирмы. Что скажешь в свое оправдание, гражданин Пылюков?
— Отстань, Оль, и без тебя тошно.
— То-то и оно. А у меня есть очень интересные данные.
— Хочешь добить бедного следака?
— Хочу ободрить.
— Ну, это ты могла бы сделать другим способом.
— Перебьешься. Так вот, взорванный вчера на Можайке бизнесмен Вячеслав Костромин был вместе с Богдановым на Акульем острове. Ну, не вместе, а в то же самое время. Приехал чуть позже, прилетел тоже... вчера. Тебе это ни о чем не говорит?
— Ну и что? Богданов, мы же выяснили, в последнее время был в депрессивном состоянии, видимо, допер, что удовлетворить молоденькую секретаршу не суждено, а больше никаких радостей в жизни нет, и... Там даже уголовного дела не было заведено. Несчастный случай.
Ольга загадочно усмехнулась:
— Юрик, девица вернулась из круиза в тот вечер, когда Богданов выпрыгнул с восьмого этажа, сильно поддатая. А с кем она была в этом круизе?
— С кем?
— Со Славой Костроминым, это я узнала от следователя Генпрокуратуры, который вылетал на Акулий остров.
— Повезло мужику! Слушай, а нас когда-нибудь командируют хотя бы в Сочи, а?
— Это была женщина. А кто такой Слава Костромин?
— Кто?
— Друг хозяина престижной сауны «Ауэриале» Максима Петренко, который, в свою очередь, является другом Орехова.
— Ну и что? — не понял Пылюков.
Ольга не успела ответить, на столе зазвонил телефон внутренней связи. Она взяла трубку:
— Да? Кто? Какой Орехов? Кирилл Орехов? Да... Ну... да, пропустите. Ко мне. Жду. Он должен... да.
Она бросила трубку, схватила сумочку, принялась торопливо рыться в ней. Нашла пудреницу с зеркальцем, губную помаду, выложила на стол. Пылюков с мрачной усмешкой наблюдал за всем этим.
— Юра, пожалуйста, прогуляйся, пока я буду говорить с Ореховым, — сказала Ольга, подкрашивая губы.
— Все еще хочешь в Турцию задаром, вернее, за определенные услуги?
— Идиот! Ты был у него, ты... сам все испортил! И теперь, если он хочет что-то сообщить по поводу гибели Богданова, при тебе не станет. Пожалуйста, Юра, удались.
— А губы зачем красить?
— Чтобы выглядеть соответственно! Я кто, по-твоему, женщина или просто следак? Ты можешь исчезнуть, Юра?
— Дуры вы, бабы, — с тоской сказал Пылюков. — Сидели бы дома, детей воспитывали...
— И не надейся! — сказала Ольга, поправляя прическу.
Орехов был в белом костюме, под пиджаком — синяя футболка, ну да, у него же везде кондиционеры: в машине, в кабинете, — можно и в костюме ходить по такой духоте... Он приблизился к столу Ольги, положил на него три крупные ярко-красные розы:
— Это вам, Оля. Я хотел бы извиниться за тот дурацкий спектакль, что устроил в ресторане.
— Да и вы меня извините, — холодно сказала Ольга, — коли знаете, кто я и зачем там была. С чем пожаловали?
— С извинениями, разумеется. Оля, я вдруг понял, что мне абсолютно плевать, кто вы, чем занимаетесь. Мы — честная фирма, весьма известная в Москве. Но дело не в этом. Я хотел бы загладить тот инцидент и пригласить вас в ресторан. Какой — выбирайте сами.
Ах вон оно в чем дело! Он понял, что они тоже поняли, и решил активно воздействовать на развитие ситуации! Подумал-подумал и пришел... «с извинениями»!
— Нет уж, господин Орехов, пока еще — господин, — жестко сказала она. — Коли явились, так поговорим о делах... вашей фирмы, меня она очень интересует.
— Да Бог с ней, Оля. Понимаете... Ну, вы знаете, что я немного странный в общении с женщинами, этому есть причина. Один козел увел мою любимую...
— Меня это совершенно не интересует.
— Да, разумеется. Но вы нечто большее, чем просто женщина. С вами я бы не стал больше встречаться ни с кем.
— Это не разговор, Орехов! На Акульем острове был некий Костромин, и не просто был, а ухлестывал за секретаршей Богданова. Вчера его взорвали на Можайке. Заметаете следы?
Орехов побледнел, вынул из нагрудного кармана шелковый носовой платок, вытер вспотевшее лицо, скомканный платок сунул в боковой карман пиджака.
— Оля... я не понимаю, о чем вы говорите...
— А я понимаю. Максим Петренко — ваш друг, Костромин — его друг. Не видите связи? А я вижу и могу вас взять под стражу. Хотите?
Он пожал плечами:
— Разумеется, никто этого не хочет. У вас есть основания для подобных угроз, или, как ваш липовый дружок, привыкли действовать незаконно?
— Я не угрожаю, а просто спрашиваю.
— Отвечаю. Костромина знаю, то есть поверхностно знаком. О его гибели знаю, Макс сказал. А где и с кем он отдыхал — понятия не имею. Далее, за секретаршей Богданова никто не мог, как вы сказали, ухлестывать. Покойный босс время от времени разрешал ей поразвлечься на стороне, сам одобрял кандидатуру. Надо полагать, не стоит объяснять почему?