Глава 21
Дождь кончился, утреннее солнце проглядывало сквозь чистые листья березы, растущей под окном. Алиса в третий раз тяжело вздохнула, глядя на опухшее лицо Иры. Они сидели на кухне, завтракали, но Ира только пила кофе, есть совершенно не хотелось.
Полночи она проплакала, уткнувшись лицом в подушку. Только после вчерашней страшной истории на даче Романчука спало оцепенение и стало ясно вдруг, какой дурой она была. Все имела и должна была пылинки сдувать с Ильи и жить в свое удовольствие. Ему ведь недолго оставалось, одних таблеток принимал каждый день столько, что она со счету сбилась. Ну, потерпела бы три, пять лет, а потом... Илья оставил бы ей квартиру или дачу, а может, и то и другое, да, скорее всего то и другое. Нашла бы себе парня вроде Андрея Игошева и жила бы в свое удовольствие! Дачу можно было продать, огромную, пустую квартиру тоже и купить двух-трехкомнатную — до пенсии хватило бы двоим, и троим, и четверым.
А она... Что делала, дура? И зачем ей сдался этот Романчук и этот Слава? Что, так уж нужны были мужики? Да нет, просто... Когда все есть, когда люди в фирме относятся к тебе с большим уважением, чем даже к боссу (потому как — а ну, если ты обидишься на кого-то и нашепчешь боссу — пропал человек), когда сам Илья говорил: «Если хочешь — я не возражаю, развлекись малость, девочка... Но только малость, ты понимаешь меня, да? Не увлекайся». И денег давал, не считая и не спрашивая, на что потратила, ну как тут будешь умной?
Дура и есть дура. Потому и осталась теперь у разбитого корыта. Орехов гонит, Волчонок посылает к бандитам, где ее бьют, как последнюю шлюху... И терпи, молчи, жди непонятно чего! Как же они все опротивели, эти идиоты! Сил больше нет смотреть на них!
— Миша, я думаю, Ире не стоит ехать в фирму. Пусть отдохнет, поправится здесь, я присмотрю за ней, — осторожно сказала Алиса.
— Надо, — жестко сказал Волченков. — Я уже вызвал водителя, он отвезет Иру в фирму.
— Людей пугать своим видом? — спросила Ира.
— Да. Пусть смотрят и боятся.
Что он возомнил о себе? Думает, Илья завещал ему свои акции? Даже если и так, все равно половина достанется Орехову, и он в любом случае станет хозяином фирмы. Этот договор действует помимо всяких завещаний и независимо ни от чего. А он, похоже, мечтает стать хозяином и сделать ее своей секретаршей? Только так можно понять его слова. Чушь!
— А ты сам куда? — спросила Алиса.
— Дела есть помимо фирмы. Нужно разобраться со вчерашним происшествием.
— Миша, может быть, не стоит ни с чем разбираться? И Ире не стоит ехать в фирму? Черт с ними, с этими бандитами, ты подумай о том, что делать дальше, а я позабочусь об Ире. Ну зачем травмировать ее, посылать в таком виде в офис? — настаивала Алиса.
Ира молчала.
— Так надо. Для нашей общей пользы.
Ире захотелось увидеть Романчука и снова дать ему по морде. Да не один раз, не два, и бить, пока она не станет... как у нее! Скотина! Ведь просила же: «Позволь мне пожить на твоей даче», — и что ему стоило разрешить? Жена знает, кто она такая, что помогала не раз... той же Лане быть звездой, ну так почему он отказал? Пожила бы недельку до оглашения завещания, может, Илья что-то и отписал ей, тогда пригласили бы на оглашение завещания, а нет — и не надо, искала бы себе новую работу, квартиру и не связывалась бы с Волчонком. А Романчук... Да просто не хотел портить отношения с Ореховым. Не хотел дразнить будущего босса. Надеялся, что тот будет соблюдать договоренности с Ильей? Ну вот и получил свое!
Хотя... Если б и жила на даче Романчука, вчерашняя жуть случилась бы, наверное, тоже. Господи, ну как же вырваться из этого круга?!
— Миша, я не совсем понимаю... — решительно начала Алиса, но Волченков жестко перебил ее:
— Ты ничего не должна понимать, дорогая! Все, я поехал по своим делам, а Ира отправляется в офис и будет там до окончания рабочего дня. Я привезу ее вечером. Все вопросы — потом.
— А ответы? — не унималась Алиса. — Ты считаешь, что девушка в таком виде должна...
— Считаю. Ответы будут потом. Все!
Ира молчала, опустив голову.
Волченков доел омлет, допил кофе, поблагодарил жену за вкусный завтрак и вышел из дома.
— Извини, Ира, я хотела тебе помочь... — сказала Алиса.
— Да и вы меня извините, что столько хлопот принесла вам.
— Перестань, какие хлопоты? Просто я Мишу не узнаю...
«Просто ты не знала его настоящего», — подумала Ира. Но вслух этого, разумеется, не сказала.
Волченков сел в свою «ауди» и погнал машину в сторону другого дачного поселка, где стоял дом Романчука. До него было сорок с небольшим километров, и Волченков проделал этот путь за полчаса, особо не торопился. Из машины позвонил Романчуку, предупредил, что едет, и у шлагбаума не встретил препятствий. Романчук встретил его у ворот своей дачи, торопливо распахнул их, пропуская «ауди» во двор.
— Привет, Миша, — сказал он, пожимая руку Волченкову, вышедшему из машины. — Тут был такой спектакль — закачаешься! Я не мог даже предположить такое!
— Посмотрим, — коротко ответил Волченков.
На крыльцо вышла заспанная Лана в короткой ночнушке, сладко потянулась, обнажая свои стройные ослепительно белые ноги, улыбнулась Волченкову:
— Привет, Миша. Что привело тебя к нам в такую рань?
— Дела, дорогая, дела. Выглядишь отлично. На телевидении, наверное, ждут уже? Время-то — почти десять.
— Ты с ума сошел? Я в половине второго только приехала сюда, после того как Боря позвонил и сказал... Это ужас!
— А на телевидении ждут. У тебя полчаса на сборы.
— Боря, это наш новый продюсер или кто? — недовольно спросила Лана.
— Что-то в этом роде, — хмуро сказал Романчук. — Одевайся — и дуй... домой. Там отоспишься, а я скоро подъеду. Пожалуйста, Лана, так нужно для дела.
— Да ну вас на хрен! — сказала Лана.
В гостиной Романчук предложил рюмку виски из вчерашней бутылки, Волченков не стал отказываться. Пока Лана собиралась, Романчук подробно пересказал Волченкову события вчерашнего вечера.
— Важно, проявили они Орехова или нет, — сказал Волченков, нетерпеливо поглядывая на дверь.
Лана вошла в гостиную, она была в белых джинсах, так тесно облегающих бедра, что Волченков и Романчук одновременно тяжело вздохнули.
— Отлично выглядишь, Лана, просто — секс-бомба, — сказал Волченков.
— Домой! — приказал Романчук. — Я скоро... приеду.
— Пока, ребятки, не скучайте тут, — сказала Лана. — Ба-ай!
И, игриво покачивая бедрами, пошла к двери. У нее была своя «семерка», на ней и доберется домой. Вчера попросила соседку присмотреть за детьми ночью, отправить их в школу утром и помчалась к мужу, на которого было совершено нападение. Сегодня... вернется домой и завалится спать. Ужасно хочется. Да и дел особых нет.
— Я, кажется, начинаю понимать Орехова, — сказал Волченков. — То есть его странности.
— Спасибо на добром слове, Миша, — мрачно сказал Романчук. — Что дальше-то делать?
— Посмотрим, что у нас есть.
Волченков подошел к тумбочке у камина, выдвинул нижний ящик, достал из видеомагнитофона кассету, ласково погладил ее.
— Ты думаешь, Миша...
— Две камеры работали синхронно, но запись шла только с одной. Три минуты, потом — с другой. Посмотрим, что получилось.
Волченков вставил кассету в «переходник», а его — в стационарный видеомагнитофон, стоящий в гостиной. Достал из кармана жвачку, сунул в рот пластинку. Романчук не выдержал, последовал его примеру, правда, у него жвачка была не в пластинках, а в подушечках.