Хозяйка торопливо стащила с себя фартук, расстелила рядом с Асей, сама опустилась на колени, с дрожью в голосе спросила, не нужно ли чем помочь… Пес на хозяйку тявкнул. Все-таки на редкость склочный характер. Человек помощь предлагает, а он…
— Человек помощь предлагает, а ты вместо благодарности ругаешься, — упрекнула Ася пса, выкладывая на расстеленный фартук свой дежурный арсенал. — С твоей стороны это странно и даже противоестественно. Помощь, чтоб ты знал, — это многократное увеличение твоих сил и возможностей. Причем без всяких химических стимуляторов, что само по себе уже хорошо.
Она болтала, не особо задумываясь над смыслом слов, как всегда болтала, работая с детьми, стариками и особо нервными пациентами, а сама в это время подтягивала пса за ошейник, укладывала его морду к себе на колени и прикидывала, что можно было бы сунуть ему в зубы, если вдруг надумает кусаться. О, бейсболка сгодится. Сняла бейсболку, положила на колени прямо под песьим носом. Пес пока кусаться не думал, лежал смирно, помаргивал здоровым глазом, слегка вздрагивал ушами, тоскливо вздыхал. Хозяйка, стоящая рядом на коленях, кажется, не дышала.
— Слушай, а ты совсем не глупый человек, — сообщила Ася псу. — Мне кажется, что ты даже очень умный человек… И сила воли у тебя есть. Такая выдержка! Всем бы такую… Если ты мне не будешь мешать, то я не сделаю тебе больно.
Она примерилась, как половчее взяться за непривычно шерстистое веко, быстро и осторожно вывернула его и с облегчением вздохнула — глаз был цел. Склера поцарапана сильно, красная, раздраженная — какая-то дрянь колючая в глаз попала, вцепилась под верхнее веко, не хочет слезой вымываться… А вот она, дрянь колючая. Металлическая. Если железо — это мы мигом… Ага, железо, сразу магнитом снялось.
— Ай, — жалобно сказал пес. Но даже не шелохнулся.
— Чего это «ай»? — обиделась Ася. — Не обманывай, пожалуйста, тебе уже совсем не больно. Сейчас еще капли закапаю — и иди гуляй.
Пес, поднявшийся было на ноги, опять улегся на траву и положил башку к ней на колени.
— Молодец, — похвалила его Ася, промывая все еще слезящийся глаз физраствором и на всякий случай закапывая левомицетин. — Ты самый смелый из всех моих пациентов… Да, а как пациента зовут?
— Пациент, — странным голосом сказала сбоку хозяйка. — Раз пациент — так уж пусть Пациент и будет… А то ведь его никак не звали. Пес и пес.
Ася оглянулась. Хозяйка была белая как мел. Встретилась с Асей взглядом, с трудом перевела дух и призналась:
— Я так боялась… Ой, я так боялась! Думаю: как тяпнет сейчас за руку… Он ведь и так никого не подпускает. А тут еще больной… Асечка, вы колдунья, что ли? Ведь он вас как слушает, как слушает! И все понимает. Ведь понимает, правда? Я же вижу, что понимает! Нет, вы точно колдунья. Настоящая волшебница.
«Волшебница» — это было бы, конечно, предпочтительнее. Но почему-то не прижилось. А «колдунья» — прижилось. Да так прочно, что и в поликлинике, где она тогда работала, ее стали называть колдуньей. А когда сам Плотников к себе работать позвал, Ася пришла в отделение с уже навсегда приросшим к ней прозвищем. Иногда это страшно раздражало. Все-таки очень много было таких, кто всерьез верил в ее сверхъестественные возможности. Ждали и даже требовали от нее таких чудес, которых не ждали и не требовали от самого Плотникова. Разуверить никого было невозможно. Махровую дремучесть Ася не любила. Но дремучий пациент или вполне вменяемый — он ее больной, национальность значения не имеет.
А иногда эта дурь даже помогала. А все Светкина склонность к мистификациям. Такой имидж ей обеспечила, что одно упоминание о том, что Ася Пална может, не дай бог, расстроиться, мгновенно пресекало любую истерику, купировало предоперационные и постоперационные психозы и наводило железную дисциплину. Светкиному внушению оказались подвержены не только пациенты, но даже персонал. Именно благодаря Светке авторитет у Аси в отделении был непререкаемым. Ася только одного не могла понять: почему Светка, выдумавшая и распустившая все эти легенды, и сама в них верит? Иногда вдруг просила:
— Потрогай мне голову. Вот здесь.
В первый раз Ася Светкину голову послушно потрогала, а потом уже поинтересовалась:
— А что такое с твоей головой?
— Болит, — ответила Светка. — То есть болела. Ты потрогала — и все прошло. Спасибо.
Ася тогда рассердилась, долго рассказывала Светке о вреде суеверий, стыдила за махровую дремучесть, советовала померить давление, съесть таблеточку и вообще сходить к врачу. Лучше всего — к психиатру. Светка пререкалась: