— А, да-да!! — вдруг радостно подтвердил Мыза, оскалив резиновый рот. Он слегка заикался, и скрученная розовым рубцом верхняя губа ползла к уху, открывая детские буззубые десна. — М-е-е-еня такими танками в том г-оо-оду давили бандеры… Это ж «восьмидесятка»?…
— Да, пылесос наш, — покивал, вздыхая, Михаил, — Зато прёт — быстрее легковушки. Ну и топливо, как в трубу…
Георгий присел сзади на корпусе, с надеждой, как недавно Роман, щупал остывшие решетки МТО, достал из рюкзака горбушку хлеба, кормил мякишем мальчика, будто голодного, нахохлившегося воробья.
— Не, мужики, — изрек снайпер через минуту. То, что он в разведке старший, Михаил уже понял. И что не военный совсем, а так — доброволец из гражданских — тоже ясно.
— К Изюму обратно — вам не с руки. Если бы дивизия перешла — уже бы отсюда перли на север, город охватывали. Вы Донец понтонами переходили? А после, вас уже на этом берегу звезданули с гаубиц? Значит, наши развернулись, пошли тем берегом выше. Там броды есть… Тихо ведь, слышите?
Он поднял палец, многозначительно велел всем замереть. Мальчик перестал жевать хлеб, и Серега-мехвод тоже застыл, не успев до конца смахнуть с кончика носа прозрачную соплю. Ветер стих, снежный заряд утратил силу, последние белые парашюты хлопьев утонули в грязи и пропали. Небо проясняться, конечно, не собиралось вовсе, теперь наливалось потихоньку мартовской хмарью, хотело пролиться дождиком. В стороне реки, действительно, не слышалось ни звука, только бухало методично — «Та-да-дамм» — где-то южнее, откуда прибежали полями партизаны с пацаном. Изюм же за бугром безмолвно исходил к небу пеленой дымных столбов, окуривал подслеповатое солнце, и молчал, притаившись.
— Вот что, ре-е-ебята, — Мыза зашептал вдруг увлеченно, вполголоса, будто боясь спугнуть тишину, — Слышите, за Каменкой самоходка шастает? Ну, это она па-а-алит… Как бы нам с ней разобраться? Похоже, гоняет между оврагов полями. Прикрытия мы там не видали. А батальону житья не дает. Комбат «Грачей» покричит — а ее уж след простыл… Ка-а-абы вы ей жару дали? Мы вас окраиной поселка низиной выведем к полю, дальше я по ручью проползу, и дымом место помечу. Наверняка она недалеко, километра д-дваа…
Опытный Жора посмотрел на Мызу с сожалением, убрал остаток горбушки и термос в щедро пропитанный землей рюкзак, вздохнул:
— Там, Коля, батарея, видимо, а не одна арта. Слышишь ведь — три раската в залпе. Да в овраге пулемет мы точно с тобой слышали, ну и ПТУРы там же, поди. Зачем ребятам гореть? А если по делу — айда с нами, сержант. Заводите коробочку, катитесь на малом газу следом. На-ка вот, УКВ-шку, рацию тебе дам. Время конкретное установим для связи, покричу тебе, что все чисто. Только заряду в батареях не густо, по часам связь держать будем. За Каменкой — поселок вот этот — длинное поле, дальше вторая трасса, на восток потом — большая рабочая переправа. По ней наши идут. Вот примерно туда доведем вас. Ну, это если повезет. А не повезет — вместе повоюем. Напоследок.
Михаил с тоской поглядел на дымный горизонт над притихшим в десятке километров городом, в котором с утра уже должна была стоять родная сорок седьмая дивизия. Видимо, прав партизан Георгий — не доехали до города коробочки. Раздёргали на переправе гранатометчики, накрыли с гаубиц и «Градов» фашисты, уничтожили боевое охранение, рассеяли голову колонны. А местные встречать цветами так и не вышли. Откатились, выходит, танковые роты назад, к Волчанску.
Делать нечего, надо с казаками вместе к своим выходить. Только машине горючего на километр хватит. Что ж потом, рвать почти неповрежденную «восьмидесятку»? За это — под трибунал, хотя, кто там разберет, потом?..
— Я танк не брошу, — упрямо мотнул Михаил головой, стянул шлемофон, сырому ветру подставлял бритую голову, — Сейчас местечко разведаем получше, задом заедем, будем фашистов ждать. Повоюем еще, так, ребята?
Экипаж мрачно молчал. Толстый Сергей, сопя, полез в свой люк, устраиваться за рычагами, Роман нацепил за спину АКСУ, собирался в разведку, оглядывать окрестности.
— Да погоди ты, чего пылишь? — рассмеялся, щуря карие глаза под лохматыми бровями, Георгий, — Рыжий, хватай канистры, и с нами давай. Да и ты, слышь, как тебя, мехвод?! С полкилометра бензовоз в канаве лежит. Наша заначка. В нем дизель, вам пойдет же?! Ну, вернетесь, зальете зверю жорева. А потом-то, подъедешь, рядом не вставай, там водонапорка рухнула, заныкайся за развалинами. Ну и натаскаете себе, на дорогу, думаю, хватит… Ну, пойдёт этак-то?
— Пойдет, Георгий, — Михаил пожал снайперу руку в дырявой хозяйственной нитяной перчатке, улыбнулся, отпуская натянутую струну безнадёги, — А ты правда — с северов, что ли? С города, или как? Мы, вон, с Серегой, — тоже! Земляки, выходит…