В ясном мартовском небе часто мчались на запад и обратно заставляющие вибрировать воздух вытянутые хищные вертолеты незнакомых силуэтов с черными матовыми телами. Знающие люди с той стороны — отошедшие на перегруппировку какие-то разбойничьего вида партизанские батальоны с Луганщины — цокали на злых винтокрылых птиц, поясняли — «Аллигаторы» полетели. Щас вдарят по фашистским самоходкам.
Зорин войну не ощущал. Во всяком случае, не больше, чем пятнадцать лет назад в Дагестане. Наверное, думалось ему, так всем тут кажется. Хоть и шепотом уже вчера кто-то обмолвился — в Гостомеле десант весь положили, южнее Харькова подошли свежие бандеровцы с Закарпатья и танков много, а в Сумах и под Черниговом — сплошь бело-красные флаги — паны оборону занимают.
На постановке задач весенний ветер относил и путал слова незнакомого полковника, командиры отделений переспрашивали друг друга, отмахивались, расходясь группами, собирались вокруг своих старших офицеров, вникая в немудреный приказ — следовать походным порядком, в охранении нужды нет, армия далеко впереди, своя авиация прикрывает в постоянном режиме. По прибытии к месту назначения — через шесть-восемь часов марша — будут определены пункты размещения и комендантские цели.
— Товарищ подполковник, Палыч, слышь? — Зорин, погрузив свое отделение в рычащий «Урал», обежал площадку, уворачиваясь от выезжающих на трассу грузовиков, обнаружил у самого КП начштаба сводного отряда, которого знал еще по совместной учебе и задачам на усилении в Питере, благо тот служил где-то рядом на Северо-Западе, не в Петрозаводске ли?..
— Чего тебе, Витя? — подполковник выплюнул окурок и мощно откашлялся, схватившись за бушлат Зорина могучей красной лапой, видимо, чтобы уж со всей силой гудящих простуженных бронхов выдрать из них ком коричневой жижи.
— Что за команда прошла — по кой хрен в отдельные машины грузим РПГ, я видал — Ростовские сложили свои «Аглени» тоже, кто-то даже АГСы перетаскивает с отделений? Палыч, я «собаку» оставлю у себя в кузове, как хочешь… Еще попросить хотел — можно я «Метис» возьму? Армейцы утром передали Ставропольскому СОБРу, а их майор — ну толстый, Берибаба, или как его — свалил прямо в фанерном ящике не распакованный в КАМАЗ, к прочим припасам.
— Не Берибаба, а Майборода, — сморщился карельский подпол, — Между прочим, он в 1999 году в Аргуне под ваххабитами с одним отделением двое суток простоял. Да забирай «Метиса», параноик. Армейцы наши уже Харьков обошли. По каким собрался танкам бить, дуралей?..
Восьмидесятый БТР, обляпанный позавчера в кустах за базой желтыми разводами поверх оливкового тела, лихо выскочил через горбатую обочину на трассу, зашуршало в рации:
— «Калина» — всем… Маршевой колонной. Без отставаний… Тронули, братцы…С богом…
Зорин подскакивал на пружинящем дерматиновом сиденье в кабине «Урала», пристроив между коленей АК, прикуривая с десятой попытки, бурчал водителю, бойцу-добровольцу, по-ярославски поющему в конце фраз волжским говором:
— Твою же мать, Костя! Растрясешь в кузове людей, раз в кабине голова отрывается.
— Дак, тащ капитан, — орал тот, весело скаля крупные белые резцы, будто заячьи, — Велено ходом, не отставать за БэТэРом!!
В забрызганном приопущенном окошке летели мимо стволы голых еще, высоких тополей. Широкий асфальтированный шлях, уже помятый за месяц, чьими — не понять — гусеницами, стремился на запад, забирая к югу, к солнцу и к черным, оттаявшим полям, где на жирных пропаханных с осени зябях торчали тысячи белых чаек.
— Откуда столько птицы? — недоумевал, отлавливая на внезапных ухабах рулем тяжелоносый «Урал», водитель, — Тут, будто бы море рядом?! На наш юг похоже. Ну, типа, Сочи… В Эмиратах, например, не так… Да и в Турции…
— Ты за дорогой следи, море!! — Зорин назидательно тыкал в рыжий остов недавно, вероятно, сгоревшего автобуса на левой обочине, — Не в гости едешь. Фугаса еще словить не хватало. До чего боец ушлый пошел… Эмираты. Турция. Тут-то, какого черта делаешь?!
— Так я ж доброволец, тащ капитан. Срочную в дивизии Дзержинского чалил, ну, не усидел дома. Магазины свои на жену оставил, и погнал с ребятами. Кипу рванули в складчину с корешами, и приехали шоблой, договорились через СОБР. Мои-то братишки впереди чешут, в голове…
В воздухе крепко пахло талой водой, мокрым черноземом, вздутыми почками вербы и все весеннее небо Новороссии исходило птичьими весенними песнями, слышными только, когда сержант, в прошлой, еще вчерашней жизни, владелец магазинов Костя, орудовал кочергой коробки передач, сбрасывая обороты ревущего дизельным смрадом двигателя. Они шли в середине колонны, давая хороших восемьдесят километров в час, поспевая за головным БТРом, УАЗом штаба, санитарной «буханкой», новенькой КШМ на базе «Тигра» и КАМАЗами самарского СОБРа.