«Немедленно скорректируйте траекторию, или мы предпримем необходимые меры» — злостно вбивал диспетчер слова в клавиатуру так, будто бы уже бил по рукам того, кто придумал эти безумные маневры.
«Вас поняли, «Страж», — пришел ответ от Ковальски спустя пятнадцать минут, — «Можете начинать предпринимать необходимые меры. Мы не шутим».
Эти слова способны поставить окончательную точку в любом споре, если ты летишь, как угорелый, верхом на гигантском пушечном ядре, способном смести со своего пути любые меры, которые могут против него предпринять. Аванпост «Страж» был до смешного беспомощен перед аргументом весом в два миллиарда тонн, и единственные меры, которые они предприняли, заключались в том, чтобы рассчитать траекторию астероида, нацелить все доступные телескопы на точку входа в Страж, и готовиться смотреть представление. Скорее всего, больше никто из них в своей жизни ничего подобного не увидит.
Когда на космическом корабле происходит что-то плохое, все должны быть оповещены, даже самые глухие, слепые и тупые. Именно такой логики придерживалось конструкторское бюро, создававшее «Гаялов», и именно их стоило благодарить за то, что экипаж Ноль-Девять едва не заработал внезапную пандемию сердечных приступов от резкого воя сирены и нахлынувшего со всех потолков красного аварийного освещения. Марвин, несомненно, умел привлекать к себе внимание, но каждая такая тревога сопровождалась тем, что члены экипажа начисто лишались средств вербального общения и просто старались не оглохнуть от воздуха, дрожащего в такт сигналу тревоги.
Существовали разные виды тревожных оповещений, и этот, несомненно, был самым приоритетным, что обозначало не только то, что в данный момент происходит или уже произошло что-то ужасное, но и то, что сирена в любом случае не заткнется, пока все члены экипажа не бросят все свои дела и не разбегутся по своим постам.
Звук был такой громкий, что вышибал мозги из черепа почти в буквальном смысле. Когда шоковое состояние немного рассеялось, Вильма обнаружила в зеркале свое легко одетое отражение, которое еще несколько секунд назад позировало перед ней и рассматривало посторонний синячок на бедре, а сейчас было согнуто пополам, сжимало уши ладонями и держало рот широко открытым, чтобы сохранить остатки слуха. Где-то в глубине души она не была удивлена тому, что что-то пошло не так. Вся эта экспедиция была одной большой иллюстрацией закона Мерфи, но все же она надеялась, что мультисостав сможет хотя бы долететь до Стража без приключений. Она поняла, что должна бежать сломя голову, но ей удалось лишь сделать пару неуверенных шагов к двери, прежде чем она остановилась и попыталась сосредоточиться на творившейся в ее голове каше, которая никак не могла сформироваться во внятные мысли из-за шума. Что-то ее задерживало, и она смутно догадывалась, что просто не хочет показываться на мостике в одном исподнем, хотя, казалось бы, она с легкостью щеголяла бы в таком виде на глазах у сотен людей, будь она на каком-нибудь пляже или в общественном бассейне. Ей нечего было стыдиться, и большое зеркало буквально только что ей это доказало, но было что-то еще, что подбивало ее не торопиться.
Пропуск.
Без пропуска Марвин попросту не заметит ее присутствие на своем посту, поэтому она запустила свою руку в шкафчик с одеждой, нащупала карман, выловила пропуск и все поняла. Марвин — это просто параноидальная машина, которая не способна отойти от заложенного в нем понимания вселенной. Если человека можно было убедить в том, что их план торможения состоятелен, то Марвин даже рассматривать это не станет. Он будет просто трубить тревогу до тех пор, пока экипаж не заверит его, что они все поняли и все услышали.
Стиснув зубы, Вильма набросила на себя одежду, натянула обувь, и лишь затем позволила себе побежать на мостик, как и положено, сломя голову. Настоящая женщина могла позволить себе слегка опоздать даже на конец света.
— Бу-бу-бу бу-бу бу-бу-бу, — поприветствовал ее Ленар, когда она скормила пропуск своему пульту, и сирена сменилась навязчивым звоном в гудящих ушах.
— Что?
— Я спросил, какого черта ты так долго? — почти перешел он на крик.
— Принимала душ.
— А почему волосы сухие?
— Потому что я их высушила, — без интереса ответила она, разглядывая точки на навигационном экране.
— Под сигнал тревоги?
— Так они быстрее сохнут. Есть еще вопросы?
— Есть, — донеслось с операторского поста, — Эта тревога из-за того, что я думаю?
— Не знаю, — съязвила Вильма, — Не имею привычки читать чужие мысли. Но Марвин поднял тревогу из-за того, что он, наконец-то, заметил, что мы идем курсом на столкновение со Стражем.
— Не могу его в этом винить. В нем не предусмотрены такие маневры.
— Я вообще удивлен, что он поднял тревогу лишь сейчас, — сухо изрек Ленар, разглядывая символы на капитанском терминале, — Мы уже три часа как идем курсом на столкновение.
— Быть может все эти три часа он надеялся, что мы одумаемся?
— Вполне возможно. Все эти управляющие интеллекты обычно программируются таким образом, чтобы поддерживать работоспособность корабля, при этом не создавая препятствий человеческой инициативе. Видимо, трех часов Марвину хватило, чтобы понять, что иногда человеческой инициативы бывает слишком много.
— Мостик! — крикнул голосом Радэка интерком, заставив Вильму слегка подпрыгнуть на кресле.
— Да, в чем дело? — ответил Ленар, вдавив в интерком кнопку.
— Иногда мне кажется, что вы там у себя забываете, что в машинном отделении тоже люди сидят, и им тоже интересно, в честь чего была объявлена тревога.
— Это была ложная тревога, можете ненадолго расслабиться, — бросил он взгляд на часы в своем терминале, — Но не вздумайте покидать свои посты. Всего через полчаса мы станем первым в истории буксиром, который пролетит сквозь…
— Постой-ка, Ленар, — вытеснил Эмиль своего коллегу из линии внутренней связи, — А каким образом ты определил, что именно мы станем первым буксиром?
— Это… — замялся Ленар и почувствовал, что его кресло стало каким-то неудобным, — …очень хороший вопрос. У нас есть своя дистанция, у нас есть шесть претендентов на победу и даже есть фотофиниш, который нам обеспечит аванпост "Страж". Не хватает лишь финишной ленточки…
— В качестве финишной ленточки предлагаю взять границу между тропосферой и водородным слоем, — предложила Вильма, — Мы могли бы по прибытии сверить, чьи датчики атмосферы уловили водород первыми и отдать победителю его лавры.
— Боюсь, снимать показатели с датчиков не потребуется, — прозвучал голос Ирмы из-за приборной панели, — Мы войдем в Страж под достаточно острым углом, а это значит, что водорода неизбежно коснется первым тот, кто изначально располагается ближе к основанию треугольника.
— И кто же это в нашем случае?
— Ноль-Семь, — ответила она без запинки, словно бы давно уже обо всем подумала.
— И снова Ноль-Семь… — разочарованно пробурчал Ленар себе под нос.
— Почему бы нам просто не повернуться вокруг продольной оси? — поинтересовался интерком, — Сейчас вспомню… это должен быть поворот градусов на сто двадцать?
— Именно на сто двадцать.
— Успеем?
— Должны, если поторопимся, — ответил Ленар и включил внешнюю связь, — Вызываю Ноль-Семь. Ковальски, вы сейчас не сильно заняты?
— Уже нет, — ответил раздраженный голос, — У вас сейчас тоже сработала тревога?
— Да, Марвин был страшно недоволен, но теперь он замолчал. Надеюсь, с вашим Марвином возникло не больше сложностей?
— Наш Марвин по сравнению с вашим тихоней шибко умный, но мы его все же урезонили. Вы сейчас со мной связались, чтобы поговорить о Марвинах?
— Нет, я… — замялся он, и Вильма прикрыла рукой глаза, — …хотел предложить накренить мультисостав на сто двадцать градусов по часовой.