Движение конце коридора силой втянуло в себя все ее внимание. Две человеческие фигуры, пульсирующие своими силуэтами в свете сходящих с ума ламп стояли на коленях в окружении самодельных холодильных установок, спутанных в трубопроводах, кабелях и кронштейнах. Рядом с ними по палубе были разбросаны инструменты и запчасти, часть из которых, казалось, была выломана силой с целью незамедлительно отправиться на свалку. Они так торопились, что экономили время на каждом болте, которой можно было варварски сбить увесистым аварийным ключом, но в данный момент их фигуры были неподвижны и, судя по затишью в эфире, они даже боялись дышать. Их внимание было поглощено какой-то тонкой работой, и они не заметили присутствие постороннего человека, который уже должен был проваливать с Шесть-Три. Элемент внезапности был на стороне Ирмы, но она не понимала, что он должен ей дать. Фигуры были абсолютно одинаковыми, смотровые щитки смотрели в другую сторону, а единственный способ опознать, кто из них кто — светоотражающие ленточки на их руках и ногах.
Желтые и зеленые.
Ей пришло в голову лишь две мысли: как бы ей сейчас не помешала монетка Эмиля, и как же ей жалко тратить время на мысли о монетке.
То, что произошло дальше, лишь в общих чертах отложилось в ее памяти, поскольку в ней проснулся зверь, действующий лишь на инстинктах и не тратящий драгоценные доли секунды на обдумывания. Она выбрала своей целью скафандр с желтыми ленточками, схватила свой нож и бросилась на него с утробным хрипом, от чего скафандр зелеными ленточками в испуге отпрыгнул в сторону. Скафандры старались делать прочными, и лишь теперь Ирма убедилась в этом окончательно. Лезвие ножа было закаленным, заточенным и острым, но даже оно со страшной неохотой вгрызалось сквозь внешний слой прозрачного полимера в металлическую оплетку, скрывающую под собой двойной слой армированной резины. По ругани в эфире, от которой ее уши покраснели от стыда, она быстро поняла, что бросилась на верный скафандр, и это придало ей немного сил. Свободной рукой хватаясь за гермошлем Клима, она врезала нож все глубже в оплетку, пока не поняла, что лезвие проникло на достаточную глубину, и резать дальше нет смысла. Краем своего глаза она заметила, что Пинг пришел в себя и уже спешит на помощь товарищу, а разразившийся пожар в ее левой руке лишний раз подсказывал, что Клим вот-вот освободится.
Ленар не ошибся и тут — борьба двух людей в скафандрах действительно была страшной пыткой.
Перехватив нож поудобнее, она зацепилась острым куском металла за свою следующую цель и трижды прокляла конструкторов, которые делали эти скафандры НАСТОЛЬКО надежными. После трех секунд самого мучительного партера в истории даже сама сталь устала и отказывалась прорезать многослойный материал, а когда левая рука предательски соскользнула со гермошлема Клима, казалось, что все кончено. Ирма потеряла ориентацию, палуба начала заваливаться куда-то в бок, а Клим уже предпринимал уверенные попытки встать на ноги.
Она начала падать, и весь ее план летел вместе с ней ко всем чертям, но мистическая сила под названием «хватательный рефлекс» изогнула ее руку под правильным углом и заставила крепко сжать пальцы в кулак.
У скафандра было очень мало выступающих элементов, и ухватиться ей было толком не за что, кроме единственной вещи, которая была прямо перед ее глазами — лезвие ножа, которое из последних сил удерживало скафандр Клима на крючке. Сталь с новыми силами начала вгрызаться в защитный слой из металлических нитей, который по прочности не сильно уступал средневековой кольчуге. Навалившиеся на лезвие сто десять килограмм вернули ему былую остроту и способность проникать туда, куда в космических условиях проникать совсем не следовало. Победа приближалась к ней с каждым пройденным миллиметром, и чувство азарта выдавило улыбку на ее лице, будто бы она сейчас не совершает одно из самых тяжких космических преступлений.
Это продолжалось еще около полутора секунд, прежде чем нож прошел препятствие насквозь, и Ирма не распласталась на палубе. Ее одолела одышка, будто она опять вернулась в лагерь «Меридиан», прилившая к голове кровь била по ушам и туманила зрение, а руки продолжали гореть от пережитого напряжения, будто только что боролись не с человеком, а с самим астероидом 2Г. Нет, Ленар все же ошибался. Восьмерых тут было бы недостаточно.
На несколько мгновений вся вселенная сделала ради нее паузу. Мультисостав перестал приближаться к Здоровяку, Клим перестал заполнять эфир нецензурной бранью, Пинг не осматривал полученные его товарищем повреждения, а часы внутри гермошлема перестали отсчитывать секунды до неминуемой смерти. Она сделала несколько жадных глотков воздуха и решила, что грузоперевозочные экспедиции явно должны проходить как-то иначе.
— Что она сделала?! — кричал Клим, панически крутясь перед Пингом, не давая тому возможности внимательно осмотреть свой скафандр.
— Я перерезала оба твоих кислородных шланга, — наконец-то решилась она облечь свое тяжелое дыхание в голос, не спеша подниматься с палубы.
— Зачем?
— Чтобы ты начал умирать, — выдохнула она как можно более ровным тоном, — Насколько я знаю, того кислорода, который остался у тебя в скафандре, тебе хватит еще от силы минут на пять. Значит, через пять минут ты точно умрешь. Если, конечно, не попытаешься себя спасти.
— Ах ты… — выдавливал из себя Клим весь ужас от осознания ситуации, в которую его загнали, — …да ты же… ты…
— Клим, замолчи! — послышался Пинг, — Береги воздух!
— Я же мог отремонтировать Шесть-Три! — оглянулся он на разбросанные по полу запчасти, — Я же…
— Время идет, — с натугой напомнила Ирма, наконец-то решившись подняться с палубы, — Все кончено, нам нужно спешить. На Ноль-Девять полно воздуха. Тебе хватит, чтобы высказать все, что ты обо мне думаешь.
— Нет, — прорычал Клим, — Не хватит.
— Да идем же! — прорычала она в ответ и схватила его за руку.
Он в нерешительности начал сопротивляться, но после нескольких толчков все же сделал шаг навстречу своему выживанию. Он испугался по-настоящему и наконец-то распрощался со своим профессиональным букетом из гордости и упрямства. Но Ирма все равно была уверена, что она боится сильнее, и ей все время казалось, что Клим идет не достаточно быстро, а Пинг недостаточно усердно его подталкивает. Они перебросились друг с другом парой коротких фраз, но она их уже не слушала. Она лишь шла впереди, оглядываясь на них через каждые несколько шагов, и ее голова разрывалась от ощущения, что она тащит обоих мужчин на своих плечах, все еще рискуя погибнуть вместе с кораблем.
Позже ее будет мучить совесть из-за всей жестокости ее поступка. Она поставила Клима перед мучительным выбором между его жизнью и его страстью. Могло показаться, что он выбрал жизнь, но на самом деле просто она отняла у него страсть. Она решила его судьбу за него из-за своего сугубо эгоистичного нежелания стать косвенной виновницей гибели двух человек, которые для нее все равно были лишь двумя абстрактными именами, и возможно непреднамеренное двойное убийство действительно менее тяжкий грех, чем вполне осознанное вмешательство в право человека на отстаивание своих идеалов. Но пока часы продолжали отсчитывать последние секунды жизни Шесть-Три, Ирма думала лишь о дверях шлюза, за которыми их ждала безопасность и целый мультисостав людей, которые ценят дисциплину и не любят бунтовщиков.
— Помоги! — послышался крик Пинга примерно на середине воздушного рукава, и Ирма обернулась.
Они шли слишком медленно, а кислород в скафандре Клима заканчивался слишком быстро. Он был бывалым космонавтом и умел экономить воздух и силы, но чудес совершать не умел, и последние двести метров к спасению оказались для него непреодолимой дистанцией. Непреднамеренное убийство грозило перерасти в преднамеренное, и Ирма вернулась быстрее, чем ее сердце успело встревожить застывшую от ужаса кровь. Она не понимала, откуда в ней взялись все эти нечеловеческие силы, но взрослый мужчина, облаченный в громоздкое снаряжение, обернулся из инертной свинцовой массы огромной мягкой игрушкой. Они взяли его под руки и почувствовали легкое напряжение в его теле — он был еще в сознании и изо всех сил берег последние глотки воздуха, цепляясь за жизнь и злобу, с которой покидал переборки родного корабля.