Что-то подобное сказали Ирме на Иридисе, когда она вернула руководителю филиала уведомление о срочном переводе на тяжелый буксир дальнего следования. Она подходила по профессиональным качествам, и вот уже пять лет готовилась к тому, что ее посадят за управление огромными грузовыми составами, но как только она узнала, что первый же заказ будет связан с транспортировкой негабаритного куска металла массой в два миллиарда тонн, ей пришлось два дня отходить от шока.
Очень быстро Ирма пришла к выводу, что начинает чувствовать себя некомфортно на посту оператора. Сидя в кресле и разглядывая прилепленный на приборную панель стикер с рисунком из шести жирных точек, образующих кольцо на круглом сечении картофелеобразного астероида, она находила нужную точку с припиской «09» и предпринимала очередные тщетные попытки уложить всю эту картину у себя в голове.
Ее пропуск вошел в прорезь считывающего устройства, и операторский пульт ожил, залившись подсветкой различных индикаторов, переключателей, кнопок, рычагов и профессиональных клавиатур, украшенных семиотическими иероглифами. Навигационный экран зажегся монохромной россыпью из схематичного изображения звезд, и в центре высветился небольшой крестик, обозначающий пункт назначения. Заработавший счетчик массы заботливо высветил непривычное для себя десятизначное число, и индикатор перегруза тревожно заморгал красным цветом. Ирма с озабоченным вздохом запустила руку в карман, вытащила кусочек пластыря и заклеила назойливый индикатор — проблема с перегрузом была решена.
— Ирма, ты готова? — раздался откуда-то из-за спины голос Ленара. Ирма рефлекторно обернулась, уткнувшись носом в холод листового металла. Мостик был небольших размеров, и все полезное пространство было занято различными пультами, приборными панелями и консолями, подобно мегаполису, густо заросшему небоскребами. Каждый член экипажа должен быть прикован взглядом к своим приборам, и поэтому ничто на мостике не старалось поощрять визуальные контакты между людьми.
— Конечно, — саркастично плюнула она в ответ, — Жду не дождусь, пока мне прикажут вручную ворочать такие камни!
— Скажи честно, до этой экспедиции какой самый тяжелый груз ты перевозила?
— Что?! — воскликнула Ирма, чуть не вскочив с места, — Ты только сейчас этим интересуешься? Серьезно?
— Я решил, что интересоваться таким в начале экспедиции будет не совсем корректно.
— Но ты ведь читал мое личное дело… читал ведь, правильно?
— Если честно, то твое личное дело было безумно скучным, и некоторые пункты я пропустил. Решил, что в отделе кадров наверняка не дураки сидят.
— Спасибо, — обиженно крякнула Ирма в ответ, забыв, о чем ее спрашивали.
— Так какой?
— А? — вновь обернулась она и отругала себя за это, — Цистерны с водородом на сорок восемь тысяч тонн, я тогда работала на межпланетной самоходной барже.
— Ничего себе карьерный рост, — присвистнула Вильма, и с ее поста послышалось хлюпанье кофе, сопровождающееся кряхтением от обожженного горла.
— Да, всего каких-то два года назад я была уверена, что навсегда застряну на Эридисе.
— Экипаж Ноль-Семь готов, — доложил голос капитана Ковальски из приемника, и Ленар тут же отреагировал, включив интерком.
— Эмиль, — громко произнес он в микрофон.
— Я занят, — поздоровался Эмиль с другого конца корабля, — Изо всех сил думаю, что не так с нашими движками.
— А что с ними не так?
— Я не знаю, в том-то и дело. В мультисоставе мы крайне ограничены в возможностях проверки силовой установки, а холостой ход маршевых двигателей у нас не предусмотрен.
— А приборы что говорят?
— Приборы говорят, что у нас все хорошо. Если ты готов поверить приборам на слово, то у нас действительно все хорошо. За исключением того, что за весь последний год полета наш мультисостав так и не достиг максимальной скорости.
— Я бы очень страшно удивился, если бы достиг.
— Я бы тоже, но как объяснить это логистикам, составлявшим график?
— Все в порядке, — проговорила Вильма в интерком, — Опоздаем на две недели, это в пределах допустимых отклонений, никого не оштрафуют.
— Очень на это надеюсь, потому что дерьмо имеет привычку литься вниз, а в самом низу сижу я.
— Экипаж Девять-Четыре готов, — на секунду перебил их голос капитана Хагена из приемника.
— А Радэк тоже там сидит?
— Я здесь, — ответил Радэк.
— Как там наша энергосистема?
— Она в шоке от длительных нагрузок, но работает, как часы. А вот систему охлаждения надо подрегулировать. В инженерном становится жарковато.
— Это ненормально, — вновь встряла Вильма, внимательно разглядывая данные на экране своей приборной панели, — Теплоотводы на консолях плохо справляются. В инфракрасном диапазоне видно, что у Один-Четыре фитинги консоли теплее на двенадцать градусов.
— Я думаю, что это дефект в самих фитингах. В рабочей площади образовались вакуумные карманы, нарушающие терморегуляцию.
— А хладагент проверял? — спросил Ленар, наклонившись поближе к микрофону.
— Я инженер, а не дурак, — съязвил Радэк в ответ, — Разумеется, проверял, там все в порядке.
— Значит, после разворота надо будет совершить вылазку и проверить фитинги. Если в них действительно вакуумные карманы, придется разжать замки и поставить заплатки.
— Понял, — ответил Радэк после небольшой паузы, — Тогда я приготовлю дефектоскопы.
— А в целом мы готовы к развороту?
— Готовы в той мере, в которой можем.
— Хорошо. Отбой, — сказал Ленар, выключил интерком и переключился на внешний канал связи, — Экипаж Ноль-Девять готов.
— Экипаж Два-Пять готов.
С характерным звуком Вильма подула на горячий кофе, разогнав аромат по всему мостику. Послышался глухой звук кружки, вернувшейся в подстаканник, вмонтированный в подлокотник штурманского кресла.
— Вильма, ты бы не пила кофе на мостике, — раздраженно произнес Ленар и мысленно начал считать, в который раз он говорит Вильме эти слова.
— Успокойся, я профессионал, — послышалась в ее голосе напыщенная самоуверенность, — Я пила на этом мостике кофе с того самого момента как взошла на борт. Я вмонтировала в это кресло подстаканник еще до того, как впервые лечь в криостаз на этом корабле. И будь уверен, ни один маневр, который я рассчитывала на этом пульте, не обходился без дополнительного кофейного горючего. Поверь, я знаю, что делаю. Таков рабочий режим моего организма.
— Если ты еще не заметила, у тебя в подстаканнике слишком мощный подогрев. Он так сильно греет твою кружку, что ты без конца дуешь на свой кофе и почти его не пьешь, и меня это раздражает даже сильнее, чем нарушение техники безопасности прямо в метре от моего носа.
— Ты знаешь, чем пахнет мостик? — задала она вдруг наводящий вопрос.
— Кофе? — спросил он раздражением, смешанным с неуверенностью.
— Кофе, — согласилась она с улыбкой в голосе, — А знаешь, чем пахнет мостик в отсутствие кофе? Лучше пусть твой нос поблагодарит меня за то, что я обеспечиваю мостик рабочей атмосферой и дополнительной влажностью воздуха.
— Когда-нибудь я выброшу весь кофе из шлюза.
— Тогда я выпрыгну за ним следом.
— Экипаж Шесть-Три готов, — раздался очередной отчет из приемника, и в нахлынувшем приступе мандража кресло Ирмы резко ощетинилось иголками.
— Экипаж Один-Четыре готов, — поторопился отчитаться капитан Сабо.
— Начинаем, — скомандовал Ковальски, — Всем отключить поле Алькубьерре. Буксиры Девять-Четыре, Один-Четыре и Ноль-Девять, по команде один и два тераньютона на семь секунд.