Фельдшер Игорь Соломенников официально был зачислен в экипаж буксира Два-Пять, находящегося в диаметрально-противоположном конце мультисостава, поэтому не было ничего удивительного в том, что большая часть экипажа Ноль-Девять пропустила ровно столько плановых медосмотров, сколько значилось в планах. Разумеется, Ирма была в списке прогульщиков и не могла быть знакомой с Соломенниковым, но обстоятельства решили это исправить радикальным образом.
Она лежала на койке в лазарете, стараясь не отключиться от дефицита крови в текущих по венам анальгетиках. От туго наложенной шины из пластиковых хомутов и гаечных ключей ее пальцы правой руки переставали напоминать остальному телу о своем существовании. Сквозь дверь до ее уха донеслись шаги, и она резко села. Ее рука, рефлекторно напрягшись, взвыла отдаленными приступами боли, и тут же замолчала, захлебнувшись в обезболивающих.
— Добрый вечер, — соврал Игорь, войдя в лазарет, и, окатив ее беглым взглядом, сходу обронил вопрос, — А вы мальчик или девочка?
Это был до смешного простой вопрос, который моментально загнал Ирму в тупик, заткнул ей глотку и на пару градусов приблизил температуру ее мозга к летальной. Сонливость таинственным образом пропала без вести.
— Я надеюсь, вы понимаете, что вне зависимости от моей половой принадлежности этот вопрос слегка бестактен? — вытолкнула она ответный вопрос из своего ступора.
— Прекрасно понимаю, — пренебрежительно бросил он и уселся за письменный стол, — Просто у вас очень необычная стрижка.
— Ах, это… — протянула она, задумчиво проведя уцелевшей рукой по своему черному ежику, — После третьего криостаза я психанула и сбрила волосы. Отмывать их от геля — сплошной кошмар.
— Надеюсь, это того стоило, — выдвинув из стола ящик, он достал документ с описью медицинского инвентаря и начал неспешно поглощать информацию. Воспользовавшись моментом, Ирма позволила себе внимательно рассмотреть человека, который собирается вмешаться в ее физическое состояние. Серебряные нити в волосах и борозды на лице говорили о том, что он был почти вдвое старше нее. Лет сорок-пятьдесят — идеальный возраст для чего угодно, кроме траты времени на скитания в дальнем космосе. Она попыталась представить, какой гонорар мог заставить его согласиться на участие в этой экспедиции, и от количества нулей в ее голове закончилось место.
Ленар вошел в лазарет с растрепанным видом и положил на стол перед Игорем белую папку с медицинской картой.
— Спасибо, — поблагодарил его Игорь натянутой доброжелательной улыбкой.
— Нужно что-нибудь еще?
— Жесткий лучезапястный ортез бы сильно не помешал, — фельдшер указал взглядом на Ирму.
— У нас таких нет, — растерянно развел Ленар руками и указал на инвентарную опись, — Только термопластиковые лонгеты.
— Каменный век… — последовал озабоченный вздох, — В таком случае, пока вы мне ничем помочь не можете, спасибо.
Стиснув зубы, Ленар шумно вздохнул через нос, оценивающе посмотрел на Ирму и удалился из лазарета. Она провожала его молчаливым оцепеневшим взглядом до тех пор, пока закрывшаяся дверь не отрезала зрительный контакт. По его лицу сложно было сказать, в каких пропорциях в нем смешались злость, жалость и разочарование, но получившийся коктейль был горьковатым на вкус и не нес в себе пользы для здоровья.
— Ирма Волчек… — Ирма резко обернулась на звук своего имени и обнаружила, что Игорь лишь прочел вслух жирную рукописную надпись на ее медицинской карте, — На что жалуетесь?
Еще один до смешного простой вопрос, и Ирме вновь пришлось напомнить своим легким про их прямые обязанности. По его лицу сложно было сходу определить, была ли это шутка или готовый психиатрический диагноз всему отделу кадров?
— Вы ведь с буксира Два-Пять? — смущенно уточнила она, — Вас Эмиль позвал?
— Пока все верно, — кивнул он.
— А вы точно врач?
— Мне сказали, что точно, — прозвучал очередной тревожный звоночек, и безучастный взгляд фельдшера нырнул обратно в документы, — Есть какая-либо аллергия на медицинские препараты?
— Нет, — качнула она головой, — Только на медицинский персонал.
— Хорошо… — задумчиво протянул он, не отвлекаясь от чтения, — До этого травмы руки были?
— С какой целью вы сейчас читаете мою медицинскую карту? — раздраженно спросила Ирма и поправила врезающийся в плечо ремешок редуктора, из которого Эмиль додумался изготовить перевязь.
— Чтобы определить анамнез, и очень надеюсь, что вы мне в этом поможете, — Игорь оторвался от медкарты и бросил на нее неодобрительный взгляд, — Постарайтесь не шевелить рукой.
— Никаких травм не было… Ну, может чуть-чуть порезалась о куст. Еще меня собака покусала. Обожглась о горячий металл однажды. Пять лет назад посадила синяк, когда упала с…
— Достаточно, — он положил карту на стол, поднялся со стула и тихим шагом подошел к Ирме, продемонстрировав ей свою идеальную осанку и способность угрожающе нависать над пациентками. Из-под самодельной шины на него выглянула припухлая кожа, и он с ювелирной аккуратностью взял в руки зафиксированную конечность, словно древнюю китайскую вазу, — Вы ведь знакомы с Вильмой?
— Немного.
— Скажите, она в последнее время драках не участвовала?
— Откуда я знаю? — повысился уровень возмущения в воздухе, — Кто сейчас ваш пациент: она или я?
— Просто у нее странный шрам на скуле…
На мгновение Ирма задрала голову к потолку, задумавшись о шраме.
— Я ничего об этом не знаю. Как видите, мне и своих шрамов хватает.
— Как это случилось?
— Я нарушила порядок перемещения между кораблями.
— Каким образом?
— Приникла в шлюз без процедуры авторизации.
— И вам за это сломали руку?
— Что-то вроде того.
— Кто?
— Ноль-Девять…
Воздух ненадолго застыл в немой паузе, и Игорь отвел глаза в сторону, дав волю воображению.
— Серьезный противник, — заключил он спустя пару секунд и отпустил пострадавшую руку, — Больше не вступайте с ним в рукопашные схватки.
— Так что с моей рукой?
— Томограф покажет.
Пульт управления томографом выглядывал из переборки, и Игорь встал перед ним с осуждающим взглядом, некоторое время просто рассматривая символы на клавиатуре в поисках знакомых значков. Ирма обреченно вздохнула, и он прервал тишину автоматной очередью из неудобных вопросов, от которых по телу начинали бегать мурашки. Она начала рыться в осколках своей кратковременной памяти и не смогла вспомнить, чувствовала ли она хруст или треск в запястье, была ли боль тупой, острой или пульсирующей до того, как она запустила себе в рот вагон таблеток, и сколько именно таблеток содержалось в этом вагоне. Она смогла лишь определенно ответить на вопрос о своем возрасте, после чего осторожно спросила:
— Все правильно?
Вдоль ее руки с металлическим чавканьем поползли ножницы, и каждое касание их стального холодка заставляло сердце настороженно остановиться. Хомуты лопались и отпрыгивали в сторону. Поврежденная конечность освободилась от импровизированных тисков и с помощью второй руки осторожно легла в томографическую камеру. Кровь хлынула в пальцы волной иголок. Томографический компьютер, который был в пять раз старше Ирмы, начал шумно думать, и через минуту на дисплее высветилась черно-белая трехмерная модель костной структуры. Небольшое нажатие на выпирающую из пульта шишку трекбола заставило освобожденную от кожи и мяса конечность испуганно дернуться, и Игорь последующие несколько минут нещадно выворачивал и заламывал ее в разные стороны, жадным взглядом голодной собаки пожирая область в районе лучезапястного сустава.
Возможно, где-то на втором году интернатуры каждого уважающего себя специалиста учат простому способу вывести пациента из себя — по завершении обследования драматично сесть за стол, взять ручку, забыть про существование пациента и начать писать мемуары. Нетерпение нарастало внутренним давлением, и когда оно достигло критической отметки, изо рта пациентки громко вырвалось: