Вместе с Шаевой Каморин вошел в зал древней истории. Там на смотрительской скамье сидели бок о бок двое незнакомых мужчин, совсем не похожие на следователей: один лет сорока, в обычном сером чиновничьем костюме, с коротким ёжиком чуть-чуть отросших на бритой голове рыжеватых волос, другой, темноволосый, облачённый в джинсы и зеленоватый джемпер, казался лет на десять моложе.
- Это Дмитрий Сергеевич Каморин, - сказала Шаева следователям и поспешно вышла из зала.
Каморин заметил, что более молодой следователь взглянул на него с тем особым цепким интересом, с каким люди смотрят на сверстников, сразу выделяя их в толпе. Его кольнула зависть: этот человек его лет, невысокий, худощавый, с тонким лицом, на котором сейчас было задумчивое, чуть насмешливое выражение, занимался серьёзным делом, тогда как он, Каморин, проводит экскурсии, словно барышня...
Сорокалетний тоже внимательно рассмотрел Каморина и представился:
- Следователь районной прокуратуры Рывкин Евгений Юрьевич.
Кивнув в сторону своего спутника, Рывкин добавил:
- А это мой сотрудник Игорь Васильевич Сухарев.
Осмотревшись кругом, Рывкин указал музейщику на разорённую витрину:
- Давайте подойдём туда.
Все трое подошли к витрине, снова закрытой стеклом. По виду её посторонний не догадался бы о том, что здесь что-то пропало. Исчезла табличка с надписью: "Ритон серебряный", а оставшиеся предметы были разложены более свободно.
- У нас к вам есть вопросы, - вполголоса сказал сорокалетний. - Вчера, закрывая музей, вы были совершенно уверены в том, что никого здесь не оставили?
- Да, уверен, - кратко ответил Каморин, подумав вскользь о ненатуральности этого обращенного к нему "вы": всё-таки следователь лет на десять старше его и представлял власть, тогда как он, Каморин, сейчас в положении виновного. Во всяком случае, до тех пор, пока не доказано, что похищение древнего и очень ценного артефакта произошло не из-за его недосмотра или попустительства.
- Никаких подозрительных шумов, следов, источников света не заметили?
- Нет.
- Все места, где мог скрываться человек, осмотрели?
- Всё осмотрел, кроме запертых рабочих комнат и помещений при них.
Старший быстро, значительно взглянул на более молодого, тот слегка кивнул, и старший продолжил допрос:
- Вчера какие-то подозрительные люди в музее были?
Каморин на миг помедлил с ответом и сказал нерешительно:
- Кажется, был один. Вы же видели мою объяснительную записку? Это молодой человек дочери нашей сотрудницы Мирры Николаевны Чермных. Раньше он приходил с девушкой, а в этот раз явился один, и это при том, что Мирры Николаевны в музее не было. Он купил билет и надел холщовые тапочки, как рядовой посетитель, тогда как раньше проходил без билета, а в гардероб ничего не сдал, потому что был в одной толстовке.
- Он часто бывал в музее?
- Я видел его раньше раза два.
- К этому залу и пропавшему экспонату он проявлял интерес?
- Я не замечал.
- А вы заметили, когда он вчера выходил из музея?
- Нет.
- И тем не менее вы закрыли наружную дверь музея и ушли домой. Почему?
- Но я же осмотрел перед уходом все залы, как положено, и никого не нашел.
- На своё счастье, - ухмыльнулся сорокалетний. - Согласитесь: найти кого-то было не в ваших интересах.
- Что вы имеете в виду? - спросил Каморин, неприятно поражённый этим прозрачным намеком именно на то, о чем он уже сам думал не раз.
- Ну хотя бы то, что вы могли столкнуться лицом к лицу с преступником, готовым на всё, - ответил сорокалетний небрежно и, немного подумав, приказал своему сотруднику:
- Игорь, пригласи сюда Мирру Николаевну Чермных.
Игорь поднялся, уже было пошёл и вдруг остановился с сомнением на лице:
- Евгений Юрьевич, а нужно ли говорить с ней здесь? Не лучше ли в кабинете директора?
- Этот зал - отправная точка следствия, потому что именно здесь был похищен самый ценный экспонат музея. Не правда ли, Дмитрий? - Евгений Юрьевич перевёл свой холодный, невозмутимый взгляд на Каморина, и тот с готовностью согласился:
- Да, пожалуй, самый ценный.
- К тому же мы говорим тихо и посетителям не помешаем. Да и где они, посетители?
Минут через пять в зал порывисто вошла Лидия Чермных, хмурая и нервная. Не глядя на Каморина, не обращая внимания на Сухарева, она уже от входа обратилась к Евгению Юрьевичу с нетерпеливым вопросом: