Чермных прошел ряд и оказался за спинами портних. Женщины встревоженно закрутили головами, косясь на него, как если бы рядом с ними был пьяный, от которого можно было ждать неприятной выходки. А он, слегка помедлив, как если бы в раздумье, перешел на другой ряд и двинулся назад, к столу мастера.
- Деньги на выкуп получены от арендной платы за наши помещения, это, в сущности, наши деньги, - почему-то вдруг тонким, плачущим голосом возразила Лоскутова. - И вообще я хочу сказать, что не могу здесь больше работать! Устала! Ищите нового директора!
- Не надо, Лилия Витальевна! - как бы вскипая гневом, закричал Чермных. - Год назад вы подписали со мной договор о том, что я получаю с арендаторов плату за аренду и коммунальные услуги и в обмен на это выкупаю у комитета по имуществу помещение товарищества. Сами вы необходимых для выкупа денег не собрали бы никогда. Нечего, блин, мне мозги пудрить! Хм-м! Хр-р... - он закашлялся и крякнул, прочищая горло.
Достигнув стола, Чермных немного помедлил, как бы раздумывая: сесть или не стоит? Затем, решив, видимо, остаться на ногах, он повернулся лицом к швеям. Его злой взгляд беспокойно обшаривал пространство цеха, и женщины смущенно опускали глаза.
С удивлением Шарков думал о том, что сейчас перед ним разыгрывается зрелище наподобие нанайской борьбы: Чермных, единый в двух лицах - хозяина и кредитора "Надежды", - сначала навязал товариществу неподъёмный долг, а теперь банкротит за неуплату, "вышелушивает", так сказать, чистые активы от ненужного балласта - швейного производства вместе с людьми. И при этом нисколько или очень мало сомневается в том, что все покорно примут происходящее. Самое печальное - то, что расчёт его, пожалуй, верен. Хотя бабам очень естественно было бы сейчас всем вместе, "хором" возмутиться, громко запротестовать - но потенциальный протест умело "сливает" Лоскутова: она вроде бы в этом самая активная, лидерша, однако дальше словесного выражения недовольства не пойдет. К тому же всех завораживает, вселяя безвольную робость, нахрапистая самоуверенность Чермных. Разве не потому так нагл Чермных, думает каждая, что поступает по закону - если не полностью, то в основном, за изъятием каких-то маловажных частностей, в которые всё равно никто вникать не станет. А значит, ничего не оспорить, не высудить у него. Тем более, что вульгарное "блин!" в устах такого лощеного господина звучит жутким намеком не только на площадную брань, явно готовую сорваться с его языка, но и на что-то несравненно худшее: на угрозу расправы с непокорными при помощи бандитов, например. Ведь о том, что "новые русские" имеют обыкновение выколачивать долги руками уголовников, наслышаны все. А уж от выжиги Чермных иного ждать не приходилось.
Шаркову вспомнился вид конторы Чермных, помещавшейся в старом двухэтажном здании бывшей общаги с облупившейся штукатуркой, деревянной скрипучей лестницей и деревянными же перекрытиями. Всякий раз, когда приходилось завозить туда Лоскутову, Шарков удивлялся тому, что своим местопребыванием президент АОЗТ "Кредо" избрал столь убогое, обшарпанное строение в самом дальнем углу района, арендуемое у радиаторного завода. Это обстоятельство слишком не вязалось с привычным представлением о преуспевающем "новом русском". Что, разве нельзя было хозяину немалой фирмы найти офис поприличнее? И это при явной склонности Сергея Борисовича пускать пыль в глаза! Объяснение напрашивалось одно: Чермных - жуткий скряга, способный на всё ради денег!
Пока Чермных хрипел и откашливался, озабоченно трогая горло, поспешила высказаться пришедшая с ним сухопарая, блёклая Лариса Крохмаль:
- А что это за фокус с балансом? Вы не желаете показывать задолженность или просто у вас неграмотный бухгалтер? По кредиту семьдесят пятого счета отражаются взносы учредителя в уставной капитал согласно уставу и учредительному договору. А у вас уставной капитал - 200 тысяч, и эта сумма полностью внесена в девяносто втором году...
- Мы вас не просили выкупать наше помещение! - воскликнула сорокалетняя швея Зинаида Колганова, худая, темноволосая, горбоносая, похожая на кавказку. - Это вам было нужно, чтобы разорить "Надежду", а не нам!