Отвечая, Котарь стоял понуро, не смея поднять взгляд на судей. Конечно, никто здесь ему не верит, думал он, каждый видит его насквозь. Все понимают, что он глупый мальчишка, который возомнил себя смелым и удачливым уркой и замыслил дерзкое преступлении, обуянный упрямым, настырным стремлением доказать самому себе свою мужественность, "крутость"!
Впервые это проявилось у него ещё в седьмом классе, когда он загорелся желанием "покарать" биологичку, посмевшую поставить ему несколько двоек подряд. Замысел мести показался таким соблазнительно-простым, что не исполнить задуманного было совершенно невозможно. После уроков он проследил за учительницей на улице и выведал, в каком доме она живет. В табличке со списком жильцов на двери её подъезда он нашел её фамилию и узнал номер её квартиры на втором этаже. Затем, темным зимним вечером, он камнем разбил одно из ее окон, предварительно начертав на стене подъезда возле её двери куском смолы: "Сука". Ему хотелось разбить еще два окна ее квартиры, но он не посмел нанести столь серьезный ущерб и решил, что оставляет их "про запас".
Содеянное сошло ему с рук без каких-либо последствий, сильно укрепив его горделивую веру в себя. Он так и не узнал, занималась ли милиция расследованием этого преступления. Возможно, что биологичка просто не стала обращаться в милицию, не желая, чтобы происшествие получило огласку в школе. Возможно также, что кого-то из школьников постарше все же допрашивали, но сделали это тихо, осторожно для сохранения репутации педагога и школы. Во всяком случае, разговоров об этом он не слышал, и ему самому, тогда всего лишь тринадцатилетнему, никто никаких вопросов не задавал. Да и кто бы поверил в то, что подобное мог сотворить хлипкий тихоня-семиклассник? К тому же Вера Васильевна преподавала еще в восьмых классах, где у нее, конечно, хватало проблемных учеников. Но все же порой она останавливала на Котаре недоумённый, вопрошающий взгляд, словно силясь что-то понять. При этом на её немолодом лице проступала робость, как если бы её, беззащитную, застиг врасплох кто-то сильный и дерзкий. "Стерва-училка поняла, что я крутой!" - внутренне ликовал Котарь. В обращении с ним Вера Васильевна стала неловкой, боязливо-отстранённой: она задавала ему самые простые вопросы и спешила оставить его в покое, поставив неизменную тройку. Лишь иногда её быстрые взгляды смущали Котаря, обжигая ненавистью и каким-то другим сильным, непонятным ему чувством: то ли горечью, то ли презрением.
Воспоминания о своем "подвиге" Котарь лелеял до окончания школы, однако не помышлял о повторении подобного. Зачем? Он же доказал себе, что на кое-что способен, и этого было ему достаточно. К тому же новых острых конфликтов ни с кем из педагогов у него больше не случалось. Но мстить исподтишка соседям по дому и даче ему доводилось не раз.
Теперь эти давние воспоминания угнетали Котаря, убеждая его в собственной порочности, виновности. "С самого детства у меня наклонности к преступлению, и чем-то я кончу?" - с тоской и страхом думал он, чувствуя себя достойным самого сурового приговора. Но именно тогда казавшийся до сих пор враждебным к нему прокурор Першуков вдруг поразил его заявлением о том, что подсудимый заслуживает снисхождения.
- Уважаемые судьи! - звонко возвысил голос Першуков. - Вам предстоит дать оценку действиям молодого человека, подсудимого Котаря. Полагаю, что полностью доказана его вина в преступлении, предусмотренном статьей 158-й, частью 2-й, пунктом "в" Уголовного кодекса, то есть в краже, совершенной с незаконным проникновением в помещение. Улики неопровержимы: он задержан в вестибюле ателье с купюрами, взятыми из стола директора Лоскутовой. Имеется и признание Котаря в хищении чужих денег. Но, учитывая молодость подсудимого и тот факт, что преступление совершено им впервые, прошу на основании статьи 158-й приговорить его к двум годам лишения свободы условно.
Прокурор тяжело опустился на свое место и сразу побагровел. Он всегда испытывал будоражащее волнение и прилив крови к голове, выступая в судебных прениях, хотя делал это уже тысячи раз. Уже сидя на своем месте, он почувствовал, что начала пульсировать жилка на виске и горячо взмокли подмышки. Все эти признаки указывали на повышение артериального давления. Что ж, риск получить инсульт относится к издержкам его профессии... Он окинул публику быстрым взглядом: что, удивлены?
В самом деле, удивлёнными казались и работники "Надежды", и обе заседательницы, которые в тягостном недоумении смотрели на Першукова, от которого ожидали иного. "А ведь, пожалуй, на самом деле дадут условный срок!" - с боязливой надеждой подумал Котарь.