- Почему?
- Тебе всегда не хватало на меня времени и внимания! - воскликнула она плачущим голосом. - Ты жил своей жизнью!..
- А тебе нужны мои деньги! Тебе нужен развод! Для того, сука, и завела кобеля! И для того же попалась так легко!
- Не надо мне денег! - уже навзрыд, давясь слезами, простонала Мирра. - Ну, ошиблась! С кем не бывает! Прости! Вспомни, как мы любили друг друга! И до сих пор я люблю только тебя!
- Ты всегда любила лишь себя! Хотя бы сейчас постыдилась лгать - рядом с чужим полуголым мужиком в спальне! И сколько это уже длится?
- Ради Анжелы - прости!
- Ради Анжелы - вот как! А ты думала о ней, когда заводила любовника?
Мирра вместо ответа лишь рыдала, спрятав лицо в ладони. Чермных, насупившись, сверлил её взглядом, весь во власти мучительного недоумения: что же делать? Почему он раньше не подумал об Анжеле? Какая-никакая, а мать Анжеле нужна. Разве есть иной выбор, когда девочка ежедневно балансирует между жизнью и смертью? Кто знает, что останавливает её от новой попытки умереть? Любой неверный шаг может нарушить зыбкое равновесие. В этой ситуации нельзя лишать её матери и вообще ничего привычного! Уж лучше признать своё недомыслие в отношениях с Миррой, чем потерять дочь. Чермных молча повернулся и неуверенной, шаркающей походкой, сразу точно постарев на двадцать лет, вышел из квартиры.
9
Затея с посещением филателистической выставки поначалу показалась Котарю кошмаром, ужасной ошибкой. В пасмурный, ветреный день середины мая Анжела вышла к нему во двор одетая почти по-летнему: в белых босоножках, белом топике под горло, белых джинсах и черном кардигане нараспашку, с белой сумкой на плече. Для Ордатова всё это выглядело броско и привлекало внимание прохожих к Анжеле. Она же, казалось, была этому рада. С её лица не сходило несвойственное ей надменное, торжествующее выражение. "Ворона в павлиньих перьях", - подумал о ней Котарь, отметив про себя, что белый цвет одежд подчеркнул бледность её лица и что топик под горло и кардиган "съели" её шею, сделав её фигуру еще более сутулой. Всё это было бы ещё полбеды, когда б девушка решила отправиться в путь на отцовском автомобиле. Но ей, наверно, захотелось ощутить себя в роли барышни, прилюдно гуляющей с молодым человеком. С упавшим сердцем Котарь чувствовал, что он в своем новом качестве кавалера угловатой пигалицы, жалкой и заносчивой одновременно, притягивает к себе любопытные и насмешливые взгляды прохожих. В душе его начало закипать раздражение: на такую службу он не нанимался...
Искоса наблюдая за Анжелой на почти получасовом пешем пути в музей, Котарь заметил, что ей тоже не очень уютно под взглядами прохожих. Но только девушка не сжималась, как при первой встрече с ним, не ёжилась, не опускала глаз - напротив, на её лице проступило выражение дерзкого вызова, и вся она казалась объятой лихорадочным радостным возбуждением.
- Ты знаешь, - говорила она, доверительно шепча в ухо Котарю, точно делилась самым сокровенным, - я раньше была в музее только раза два! Там так сумрачно, жутко!
- Жутко? - недоумённо переспросил Котарь, больше удивлённый, впрочем, тем, как интимно прозвучало "ты", произнесённое шепотом.
- Ну как ты не понимаешь? - Анжела с явным удовольствием снова сделала упор на "ты". - Там же кругом старые вещи - вещи покойников! Может, их души бывают там по ночам...
- Ты веришь в привидения?
- Не знаю. Утешительно думать, что люди не умирают совсем, что после физической смерти им дано существовать в какой-то новой форме, посещать знакомые места...
"Не оттого ли она травилась, что считала, будто смерть - это не насовсем, а что-то вроде игры, из которой можно, наигравшись, вернуться?" - думал Котарь, украдкой наблюдая за странной девушкой. О попытках Анжелы умереть ему накануне рассказал сам Чермных, попросив быть осторожнее с ней. Это ещё больше обострило интерес молодого человека к хозяйской дочке. Он поймал себя на мысли о том, что она, пусть некрасивая и неуместно одетая, сейчас отнюдь не казалась убогой, "нищей духом". Напротив, она сумела преобразиться, стать оживленной и улыбчивой, хотя при этом судорожно сжимала кулачки и иногда у неё подрагивало левое веко. С невольным уважением он подумал, что перед ним настоящая дочь своего отца, умеющая, когда нужно, собраться с силами.