Выставка под названием "Мир почтовой марки" оказалась не слишком интересна. Драгоценных раритетов на ней, конечно, не было. Свои коллекции демонстрировали только местные филателисты. Анжела прилежно, но явно равнодушно обошла все стенды с марками, выставленные в зале новых поступлений, в соседстве с изделиями местной фабрики детских игрушек и подарками руководству региона от официальных гостей. Чуть дольше она задержалась лишь у раздела природы, разглядывая миниатюрные изображения рыб, птиц и насекомых. Коротко вздохнув, обернулась к своему спутнику:
- Чего бы я ни отдала за это лет пять назад!..
Котарь не удержался от иронической улыбки: неужели Чермных не мог обеспечить любимую дочку какими-то марками?
- Давай посмотрим, где работает моя мама, - вдруг предложила девушка, понизив голос и заглянув молодому человеку в глаза. Тому показалось, что речь идет о чём-то важном для спутницы, от чего никак нельзя отказаться. И он только уточнил:
- Она и сегодня работает, в воскресенье?
- Кажется, нет. Но я люблю бывать у неё. Там интересно!
Анжела повела Котаря по музейным залам - не от начала экспозиции, а с конца, навстречу жидкому ручейку посетителей. Смотрительницы, чопорные пожилые дамы, похожие на учительниц, смотрели на юную пару с откровенным интересом. И снова Котарь отметил, как высоко, гордо держала голову Анжела.
В зале природы, напротив диорамы "Зимний лес" с чучелами лося и волка на первом плане, оказалась малоприметная дверца в стене. Анжела толкнула её и шагнула в открывшийся проход. Котарь последовал за ней и оторопел: с маленькой тумбочки в коридоре на него щерился хорёк. В хищном оскале мелких зубок и сердитом блеске глаз-бусинок читалась угроза. Изумление молодого человека прошло спустя миг, когда он сообразил, что это лишь чучело. Рядом, на той же тумбочке, в банке со спиртом плавало что-то бледно-розовое, раздувшееся. Котарь присмотрелся и содрогнулся от отвращения: это был зародыш, то ли человека, то ли животного, с тонким витым хвостиком и шестипалыми конечностями.
- Вот это да! - прошептал он.
- Что, интересно? - небрежно спросила Анжела. - Такие вещи собирает мать со своими сотрудницами. Это у них так и называется: "собирательская работа".
Котарь про себя удивился необычному выражению: где музейные сотрудники могут "собирать" чучела и зародыши? Ведь не на улице же и не в лесу под ёлкой! Миновав коридорчик, они вошли в тесную комнатку с четырьмя канцелярскими столами по углам. Лишь за одним место было занято: там сидела женщина лет тридцати, худенькая, остроносая, с жидкими прядями прямых светло-русых волос, ниспадавшими на черный жакетик. Она посмотрела на вошедших вопросительно, но без особого удивления.
- Здравствуйте, Алла Дмитриевна! - сказала Анжела, с явным усилием превозмогая неловкость.
- Здравствуйте, молодые люди, - отозвалась музейная работница чуть насмешливо. - Если вы к маме, то она сегодня не работает.
- Нет, мы просто так. Может, у вас в подсобке есть что-то интересное...
- Что ж, посмотрите, только аккуратно. А у меня сейчас экскурсия, поэтому, когда будете уходить, закройте дверь в отдел. Ключ на столе, отдадите его дежурному.
Анжела открыла дверцу, что была возле крайнего стола, у самого входа в рабочую комнату, шагнула в густую темноту и щёлкнула там выключателем.
- Владимир, - позвала она своего спутника приглушённым, таинственным голосом.
Котарь послушно вошёл в подсобку вслед за нею. Сразу его ноздри защекотал густой, едкий запах пыли и чего-то ещё, похожего на аромат лекарственных трав. Комнатка без окон размерами три на четыре метра была уставлена застеклёнными шкафами, на полках которых громоздились всевозможные чучела и лежали толстые папки (наверно, с гербариями, подумал он). Короткий узенький проход между шкафами упирался в кресло, справа от которого был маленький столик. На нём, поднявшись на задние лапы, выставив напоказ белую пуховую грудку, стоял незнакомый Котарю лесной зверёк величиной с кошку. Но вытянутые ушки и остренькая мордочка делали его похожим скорее на лисичку. Весь, кроме грудки, он был бурый, с лоснящимся, шелковистым мехом. Его слегка ощеренная пасть точно улыбалась, а стеклянные глазки блестели приветливо, с любопытством.
- Экую прелесть загубили, - вздохнула Анжела. - И чего ради? Такого добра в фондах видимо-невидимо! И все равно моль пожрёт! А понюхай, как пахнет!