Мексиканец с восторженным видом причмокнул.
— Вот это значит настоящая подруга! Я очень рад, что у моей Хуаниты такая замечательная подруга! Но почему это должно помешать мне пойти поблагодарить ее?
Я придал лицу таинственное выражение.
— Когда я ей сказал, что действую по поручению отца Хуаниты, ее это приободрило и она мне все рассказала. Но когда стал ей говорить о вас и объяснил, что самостоятельно вы не в состоянии заниматься розысками дочери, потому что прибыли в Соединенные Штаты тайно, без документов, девушка испугалась. Вы понимаете, у этой девушки, у подруги Хуаниты, у нее тоже есть отец. И он занимает высокое положение в обществе, очень высокое! Если когда-либо вдруг обнаружится, что его дочь дружит с девушкой, которая проживает в Америке незаконно, он рискует все потерять. Я очень, очень огорчен, мистер Моралес, но не может быть и речи о вашей встрече с этой девушкой!
Старик в знак одобрения кивнул головой.
— Да, это настоящая дама!. Сначала она покровительствует моей Хуаните, а потом заботится о своем отце!
— Я очень надеялся, что вы все правильно поймете! — с жаром сказал я ему.
Затем было принято решение, что он покинет Монктон сегодня же вечером, как только стемнеет. Я предупредил, что один из моих друзей довезет его в машине до границы, причем в такое место, где не будет риска нарваться на патруль. А дальше уж его дело. Старик не знал, как отблагодарить меня за все благодеяния. Короче, все прошло как нельзя лучше, мы долго жали друг другу руки, потом я уехал.
И отправился прямиком к себе в контору. Меня встретила Флоренс Дигби, свежая и сияющая.
— Здравствуйте, мистер Престон! — сказала она предельно церемонно. — Никак не ожидала увидеть вас так рано! Надо полагать, внешность дамы не соответствует ее голосу.
— Какой дамы? Какому голосу? — удивился я, тряся головой. — Объясните мне, мисс Дигби.
— А разве вам никто не звонил?
— Нет! Что, наконец, происходит?
— Немногим более получаса тому назад, — только что пришла, — звонила какая-то дама и просила вас к телефону. Сказала, что дело очень серьезное, и я ей дала ваш домашний телефон. Она сказала, что немедленно позвонит.
Судя по всему, Флоренс сомневалась в моей искренности — Я, наверное, уже ушел, — объяснил секретарше. — Побуду здесь немного, может быть, она перезвонит. Думаю, бесполезно спрашивать у вас, оставила ли она свои координаты?
— Так оно и есть. Она ничего больше не сказала. Я позвонил Сюрпризу-Чарли. Немного покапризничав, он в конце концов согласился отвезти сегодня же вечером старика Моралеса на границу. Едва успел повесить трубку, как раздался телефонный звонок.
— Это она, — сказала Флоренс.
— Прекрасно! Соедините меня с ней.
Подождал несколько секунд, петом услышал женский голос:
— Это Марк Престон?
Таким голосом женщины определенного типа говорят, когда обращаются к мужчинам. Голос нежный, теплый, многообещающий.
— Кто у телефона?
— Мистер Престон, мне надо немедленно с вами поговорить, у меня крайне мало времени. Где мы можем увидеться?
— Подходит ли вам как место встречи моя контора?
— Если увидят вдруг, что я посещаю вас, это может быть не правильно истолковано.
— Или слишком правильно истолковано? — предположил я.
— Понимайте как хотите!
Голос мне кого-то напоминал. С этой женщиной я уже беседовал.
— Знаком ли вам особняк Бахья?
— В Вест Шоре? Да.
— Квартира двадцать четыре. Я буду там через полчаса. Это очень важно.
Несмотря на томный голос, который стал у женщины, видимо, привычкой, чувствовалось, что она очень взволнована.
— Один вопрос, мисс незнакомка! Можете ли вы представлять для меня хоть какой-нибудь интерес, пусть самый малый? Несколько мгновений она помолчала, затем заявила:
— Хорошо, Раз вас это так интересует, могу кое-что рассказать по делу Грега Хадсона.
— Значит, через полчаса, — сказал я и повесил трубку.
Вест Шор представляет собой нечто вроде оазиса рядом с городским пляжем. Это роскошный квартал, где проживают богачи. Здесь находятся первоклассный отель, прекрасный охотничий ресторан, около двадцати роскошных вилл и Бахья, особняк с дорогими квартирами, сдающимися внаем. Женщина, что звонила мне по телефону, должна быть очень богатой или иметь такого рода покровителей.
Я склонился ко второму варианту.
Бахья сооружен у подножия скалы и отделен от дороги двумя рядами пальм. От него несет роскошью за двадцать миль. Квартира 24 помещалась на первом этаже справа. Я вылез из автомашины и внимательно осмотрелся. Проникнуть в квартиру можно было лишь через окно или дверь здания, выкрашенную в ярко-желтый цвет. Перед входом стояло немало автомобилей, небо возможно, конечно, определить, какой из них принадлежит владельцу квартиры 24. Нажав на кнопку звонка, я с удовлетворением подумал, что мой пистолет 38-го калибра в кобуре под мышкой может оказаться нелишним. Дверь открылась почти сразу же.
— Входите!
На пороге стояла одна из секретарш, которую я видел вчера в конторе Хартли. Блондинка. На ней было одето светло-зеленое платье, она выглядела еще более красивой. Я вытащил пистолет и, держа его в руке, стал внимательно осматривать все закоулки прихожей.
— Что это вы вдруг? — удивилась блондинка. Не говоря ни слова, я продолжал тщательно проверять платяные шкафы, ванную, туалет, дабы убедиться, что меня не подстерегает никакая неожиданность. Затем вернулся к двери и закрыл ее на засов.
— Удовлетворены? — иронически поинтересовалась блондинка.
Я пожал плечами.
— Дорогуша, если бы вы знали, сколько парней позволили проломить себе череп, утратив осторожность из-за такой красотки, как вы!
— Охотно верю! — ответила девушка. — Я совершенно на вас не сержусь за такого рода подозрительность. Я спрятал пистолет в кобуру.
— Вы здесь живете?
— Нет. Квартира принадлежит… одному другу. Он здесь бывает нечасто, а посему могу располагать этой квартирой.
Девушка уселась в кресло и одернула платье, пряча колени. Ноги у нее были длинные, как у танцовщицы. Я, в свою очередь, тоже присел и протянул девушке сигареты, затем дал прикурить.
И перешел в атаку.
— Прекрасно! А теперь, может, вы скажете, как вас зовут?
— Разумеется. Сильвия Лефай. Это, конечно, не мое настоящее имя, псевдоним, но я им пользуюсь уже очень давно… о Монктон-Сити под другим именем меня никто не знает.
— Догадываюсь. А теперь, Сильвия, поделитесь со мной своими трудностями.
Сильвия смотрела на меня в упор, словно спрашивая себя, что я за человек. Она не первая из тех, кто изучал меня подобным образом, как бы пытаясь определить, до какой степени можно мне доверять. Сильвия не была исключением из правила.
— Вы меня помните? — спросила она.
— Шутите? Разве вам попадался мужчина, способный через сутки забыть о встрече с вами?
Девушка усмехнулась, облачко дыма вылетело из ярко-красных губ.
— Я навела о вас справки. Мне сказали, что вы порядочный человек.
— Кто же вам это сказал?
— Не имеет значения. Думаю, вам можно довериться. Но вот в чем загвоздка: не знаю, что можно вам сказать, а о чем надо умолчать.
— Вы что, боитесь иметь неприятности с полицией?
— Точно. Да еще какие неприятности! Вид у нее стал по-настоящему озабоченный.
— Что поделаешь! Никуда теперь не денешься. Вы же намеревались кое-что мне сообщить. Например, в отношении Грега Хадсона.
Девушка помрачнела.
— А вы его хорошо знаете, этого Грега?
— Я? Да не сказал бы. И думаю, ничего от этого не потерял!
Сильвия усмехнулась. Но усмешка получилась преисполненной горечи и цинизма, больно было на нее смотреть.
— Вы много потеряли. Это был самый великолепный негодяй на всем Тихоокеанском побережье Америки.
— Вы имеете в виду свой личный опыт?