Но хрустальная мечта разбилась в один миг. Вернуться домой с известием о провале Света не могла. Это было выше ее сил.
«Боже! Что начнется! Все девчонки будут злорадствовать! — кусая губы, думала девушка. — Ну уж нет, такой радости я им не доставлю. Я приеду домой и скажу, что выиграла… что я — «Мисс Ростов». — От охватившего ее волнения даже дух захватило. — Как это она раньше не придумала, никто проверять не станет, — размышляла она вслух, нервно теребя ручки сумки, хватая от волнения воздух ртом. — Да, но если я — победительница, значит, у меня должен быть подарок», — остановилась Света на тротуаре и решительным шагом направилась в универмаг.
Однако увиденные цены быстро охладили ее пыл. Она грустно пересчитала содержимое своего кошелька. Не в силах больше сдерживать слезы, девушка прислонилась к стене и тихо заплакала. Неожиданно ее взгляд упал на груду пустых картонных коробок, сложенных в углу.
Идея!
Света стремглав бросилась к прилавку и купила большой, ярко расписанный иностранными словами полиэтиленовый пакет, затем туго набила его пустыми коробками и, облегченно вздохнув, отправилась на вокзал.
Она специально медленно шла по двору, усыпанному белоснежными лепестками опадающих цветов вишни, чтобы все, абсолютно все видели ее счастливую, гордую улыбку, а главное — огромный пакет.
— Победила-таки, — услышала она за спиной чей-то язвительный голос.
Дома, еле сдерживая слезы, со злостью швырнула пакет в угол и бессильно упала на диван. Она долго лежала в темноте, жалея себя, беспрестанно повторяя:
— Я вам еще покажу… вы меня еще узнаете… увидите… да не где-нибудь, а на обложке… хотя бы того самого «Космополитена», по которому все девчонки здесь с ума сходят…
Злорадная, ядовитая улыбка искривила ее нежные губы в змеевидные полоски. Она уже предвкушала свой будущий триумф, послушно нарисованный фантазией.
Вечером Светлана объявила родителям, что через два дня уезжает со своим Домом моды в Москву.
3
— О! Сестрица заявилась! Ну, здравствуй, дорогая! — с легкой иронией воскликнула Тамара, открыв дверь.
— Здравствуй, Тома! — ответила Лера и крепко поцеловала сестру.
— Приехала, значит…
— Как обещала.
— Проходи, проходи, — приветливо пригласила хозяйка. — Ой какие чемоданы тяжелые… Что же это ты не предупредила, я бы встретила.
— Да все до последнего дня не знала, когда смогу вылететь. Консульство визу задерживало. И потом, к чему тебя беспокоить… сама добралась.
Тамара в черном шелковом пеньюаре с размаху бросилась на кровать и, нежась в простынях, томным голосом сказала:
— Ты раздевайся, а я еще немного полежу. Потом будем завтракать.
Лера, зная привычки сестры, сама отправилась на кухню, и через десять минут маленький столик с круглой стеклянной крышкой на изогнутых ножках был накрыт у огромного окна. Сестры сели друг против друга.
— Давай по бокалу шампанского за встречу, — озорно предложила Тамара.
— О! Не откажусь!
Тамара поставила на стол длинные хрустальные бокалы и, открыв бутылку, налила пенящуюся влагу.
— Хорошо у тебя, — пригубив немного шампанского, мечтательно оглядывая комнату, сказала Лера.
— Мне тоже нравится… — Тамара закурила сигарету. — Значит, приехала!
— Приехала! — И сестры внимательно посмотрели друг на друга.
Валерия была на пять лет моложе Тамары и намного симпатичнее, если приглядеться. У нее был правильный нос, большие серые глаза, пышные, чуть ниже плеч, светло-каштановые волосы. Но она была какая-то невыразительная по сравнению с сестрой. Ей не хватало ее уверенности, гордой осанки, ослепляющей улыбки. Где бы они ни появлялись вместе, первый взгляд мужчин всегда был устремлен на Тамару, яркую, обворожительную, которая притягивала окружающих своей магической силой, не давая им возможности обращать внимание на других женщин.
— Наш уговор помнишь? — сухим тоном спросила Тамара. — На меня не рассчитывай.
— Не волнуйся! — так же сухо отрезала сестра.
Тамара, удобно прислонившись к высокой спинке стула, неторопливо пила кофе.
— И чего тебе не живется в Петербурге? Что тебя сюда тянет?
— Хочу все-таки найти свою любовь, попытать счастья в Европе, — мечтательно произнесла Валерия.
— Господи, ну почему именно здесь?
— А что, я не могу жить в Париже? Ты можешь, а я не могу? — раздраженно всплеснув руками, заговорила младшая сестра. — Я, по-твоему, должна прозябать в своей бухгалтерии? Каждый день считать и пересчитывать, сколько раковин и унитазов поступило и сколько отпущено? Гнить в непроходимых серых буднях и вечных туманах?