— Это она подчеркнула?
— Да! И с таким злорадством.
— И все равно здесь что-то не так…
— Да что не так! Все ясно!
— Конечно, — усмехнулась Тамара, — когда дело связано с русскими подружками, больших неясностей не бывает.
Молодая женщина взяла телефонную трубку и набрала номер Галины.
— Привет! — лукаво произнесла она.
— Томка! Неужели ты? — раздался радостный возглас. — Слушай, так хочется тебя увидеть!
— Очень хорошо! Приезжай, и поскорей, а то Лера умирать собралась.
— Что такое?
— Очередная любовная драма, — шепнула Тамара. — Да, Галя, надень, пожалуйста, тот синий костюм, что ты у Лерки купила.
— Зачем? Впрочем, как хочешь. Ждите!
Когда через полчаса Тамара открыла дверь, то сначала, издав возглас радости, издала возглас удивления:
— Да ты ли это, Галка?! Похудела, прическа другая, цвет волос…
— Я — ладно, вот ты, Томка, ты — великая женщина! — восхищенно произнесла Галина. — Так рискнуть изменить себя! Выглядишь потрясающе!
— Правда нравится? — довольно спросила она.
— Высший класс! Больше двадцати пяти никто не даст. А что это с Леркой? — удивленно произнесла Галина, увидев заплывшее от слез лицо молодой женщины. — С Гийомом поссорилась?
— Вроде того! — кивнула Тамара.
— Так, так, так… — понимающе протянула Галина. — И кто же поссорил, Катюшка или Светик?
— А ты как думаешь? — с интересом спросила Тамара, которая уже решила для себя загадку сестры.
— А я так думаю… Светик! Ведь это случилось после аукциона?
Тамара утвердительно кивнула.
— Ну и что будем делать со Светиком?
— Пластическую операцию… шрама на щечке не хватает, — фыркая от смеха, ответила Галка.
— Да что вы все смеетесь! — взорвалась Лера. — Нет чтобы меня пожалеть…
— А что тебя жалеть? Через четыре дня приедет Гийом, вот пусть он тебя и жалеет.
— Ты что, издеваешься? — срывающимся голосом закричала на сестру Валерия.
— Да кто над тобой издевается, — отмахнулась от нее Тамара, — ты посмотри повнимательнее на Галину!
Лерка, старательно размазав слезы по щекам, уставилась на приятельницу.
— Галя, расскажи нам, как все было, — предложила Тамара.
— По правде сказать, — начала та, — я и сама удивилась, что эта длинноногая так ласково вокруг меня ходит, но не придала значения. А она, надо отдать ей должное, далеко пойдет. Видно, когда я тут перед зеркалом крутилась, быстренько составила свой подленький планчик: меня под видом Лерки предъявить Гийому, издалека, конечно. Она мне и пригласительный билет на аукцион дала.
— Я что-то в этом роде и предполагала, — самодовольно произнесла Тамара.
— Ничего не понимаю, — в отчаянии разведя руками, проныла Валерия.
— Да что тут не понимать! — нетерпеливо бросила Галина. — Там, на аукционе, она показала на меня Гийому и сказала, что ты никуда не уехала, а околачиваешься здесь в поисках клиентуры. Я думаю так! А ты, Тома?
— Я тоже.
— Какой клиентуры?
Тамара с Галиной сожалеюще переглянулись.
— Она, твоя подружка Света, сказала Гийому, что ты — проститутка.
— Что-о? — дико выпучив глаза, выкрикнула Валерия.
Аэропорт переливался мелодичной трелью между объявлениями диктора. Светлана, сверкая синевой глаз, подошла к выходу для пассажиров, прибывших из Лондона. Девушка радостно улыбнулась.
«Как все быстро и просто получилось… я и не предполагала. Все-таки Лера — дура, — самодовольно размышляла она. — Всему поверила, даже не доставила себе труда усомниться. И вот теперь я встречаю Гийома. — Ее глаза подернулись дымкой нежности. — Кристина права, необходимо иметь тыл. Теперь, в случае неудачи на подиуме, я все равно останусь во Франции, Гийому не избежать брака со мной. Я чувствую, что сильнее его, а в этих отношениях, как говаривала Вероника, всегда кто-то руководит, а кто-то бегает на задних лапках».
Мимо нее, пронизав воздух сладко-терпким ароматом духов «Анжель», стремительно прошла женщина в черном шелковом платье с большим шифоновым шарфом. Темным золотом сверкали ее волосы, а шарф черным парусом вздымался вокруг нее под резкими порывами вибрирующего воздуха. Светкино сердце неприятно кольнуло. Она безотчетно заволновалась, словно птица, неожиданно почувствовавшая надвигающуюся бурю. Но птица, поддавшись инстинкту, старается укрыться от бури, обмануть ее, а человек, призвав на помощь разум, начинает прогонять свой спасительный страх, уверяя себя, что он глуп и безоснователен. Тем временем буря, потешаясь над его самоуверенностью, все стремительнее начинает кружиться, набирая силу, чтобы со всей мощью обрушиться на голову чересчур разумного существа.