— Бурый?
— Точно! Как медведь!
Маньяк снова улыбнулся, словно был доволен услышанным, хотя я надеялась на обратный эффект — чтобы он надулся и ушел в закат, оставив мне только воспоминания о моей оплошности.
Но такого, видимо, было не пронять.
И потому я выпалила то, что считала самым отвязным и шокирующим:
— Слушай, красавчик! Давай я дам тебе отыметь меня в попку? Ты получишь то, что захотел в клубе. И исчезнешь из поля моего зрения с чувством выполненного долга, ок?
Челюсть громилы клацнула от шока.
Ха!
Не ждал такого?
А что делать, если я еще в раннем детстве поняла одну простую истину: если хочешь выжить в самом опасном квартале, где каждый день кого-то насиловали, убивали и грабили, то радостно ори при виде раздевающегося маньяка: «Ого какой! Дай потрогать!» — и сбивай его с толку.
Может, тогда у тебя будет шанс сбежать и не стать новой жертвой, которую через несколько недель найдут в канаве с перерезанным горлом.
Он поднялся со своего места настолько резко, что я в буквальном смысле подпрыгнула, схватившись руками за решетку, и поспешно отвернулась, чтобы скрыть страх.
— Осторожнее с такими словами, девочка.
У него изменился голос.
Стал низким.
И хриплым.
А у меня волосы поднялись на затылке дыбом, когда я ощутила всем телом, что он встал прямо за мной, возвышаясь более чем на голову.
И пускай руками не трогал и не пытался зажать сзади, но было какое-то жуткое непередаваемое ощущение опасности и электрических разрядов, которые пронзали воздух вокруг нас.
Я струхнула.
Определенно.
Он стоял слишком близко, молча смотрел на мой затылок и явно думал не о самых приличных вещах с моей слишком дерзкой подачи.
А я понимала, что в участке мы остались совсем одни.
Закрытые за этой чертовой решеткой.
Потому что один горе-полицейский повез другого горе-полицейского со сломанным носом в приемный покой.
Я бы не удивилась, узнав, что они в принципе закрыли участок.
Изолировав нас здесь.
Вдвоем.
И если он решит что-нибудь сделать, то кричать и звать на помощь просто бесполезно.
— А ведь была такая смелая в клубе, — вдруг проговорил он приглушенно и всё так же хрипло, отчего по позвоночнику прошла дрожь, и две ладони зажали меня у решетки, когда он приподнял руки, взявшись за них рядом с моими руками.
Он по-прежнему даже кожи моей не касался, а меня обдало жаром от макушки до пяток.
Этот жар шел от него.
Настолько ощутимый, что я облизнула пересохшие вдруг губы.
— Но теперь едва дышишь и пытаешься понять, кто тебя сможет спасти от меня.
— Я не боюсь тебя, — проговорила я, но голос предательски дрогнул, и мужчина за моей спиной хмыкнул, давая понять, что он не верит моим словам.
Я напряглась всем телом и прижалась к холодной решетке, когда ощутила его дыхание на своей щеке, оттого что мужчина склонил голову, тихо добавив:
— Ты должна бояться не меня, а того, что предлагаешь так легко и необдуманно, надеясь лишь на минутный шок и свое спасение. Знаешь, не все мужчины способны отказаться от сладкого.
Он застыл так на некоторое время, словно рассматривал меня теперь, получив наконец такую возможность.
И кажется, я ему нравилась, судя по тому, что отходить от меня он не собирался.
Лишь бы не заметил, как я затаила дыхание в ожидании, когда он придет в себя и вернется на свое место.
Нервы были натянуты до звона в ушах.
И когда он наконец оттолкнулся и сделал шаг назад, я поперхнулась облегченным вздохом, потому что услышала:
— Кстати, я принимаю твое предложение.
Глава 2
Этой же ночью. Некоторое время назад.
— Черт! Простите, пожалуйста!
— Ничего страшного, — поморщился я, когда мне вероломно прошлись по ногам, и замер.
Нежный женский аромат окутал меня так неожиданно, что я забыл сказать в рацию брату, что мы уходим из этого гребаного бара.
Очередной провал.
Этот маньяк Габриэль не придет сюда сегодня.
В месте, где сотни потных и трахающихся тел истончают свой запах, такому, как я, находиться было порой просто невыносимо.
Не человеку.
Больше чем зверю.
Палачу.
Тому, в ком инстинкты превыше здравого смысла, а сила не знает границ, но пока я способен жестоко контролировать то, что делаю, не выдавать себя и жить в мире людей.
И в этом контроле я был хорош.
Всегда.
Но этот аромат женского стройного тела ворвался в легкие, словно манна небесная, освежая и заставляя что-то внутри содрогнуться и замереть.