Но еще раньше замок принадлежал аббату де Шани, основоположнику монашеского ордена. Когда-то в этих стенах находили прибежище святые братья, которые трудились на окрестных полях, чтобы отработать деньги церкви.
До самого последнего времени кельи стояли закрытыми. Помещение, где некогда располагалась часовня, отдали под студию, где теперь работал и творил Арман де Руж. Сами кельи, сохранившие детали монастырского интерьера, графиня распорядилась оставить в их прежнем виде как напоминание о благородной старине.
Нежась в облюбованном ею местечке под старым орехом, Рейни рассматривала замок. Широкая лестница за ее спиной вела к Шани и садам, тянувшимся сколько хватало глаз – до Средиземноморского побережья, над которым раскинулась безбрежная синева неба. По ночам можно было рассмотреть далекие огни Канн. Городок Шани угнездился в уединенном месте. Здесь был всего лишь один магазин, отсутствовали электричество и газ. Сюда даже не был проведен телефон.
Рейни с детства всем сердцем полюбила это заповедное местечко. Она и теперь его любила, но в этот приезд ее сердце томила тоска. Она страдала в разлуке с любимым человеком.
Замок превратился в тюрьму – одновременно прекрасную и ужасную, в крепость, неприступную для Клиффорда. В Лондоне Рейни могла хотя бы позвонить ему, услышать его голос… Но вот уже прошло две недели с тех пор, как вместе с бабушкой и матерью она прилетела в Ниццу и громадный «ситроен» графини доставил ее в замок. Эти две недели казались ей вечностью. От Клиффорда не было ни одной весточки.
Рейни мучилась, пытаясь понять его странное молчание. Может быть, он заболел? Или попал в аварию?… А может, просто не пишет?… Рейни догадывалась, что последнее наиболее вероятно, и чувствовала себя уязвленной в самое сердце, ведь он обещал ей писать каждый день! Почему же он нарушил обещание? Почему?
Перед тем как улететь из Лондона, Рейни ухитрилась еще раз встретиться с Клиффордом. На этот раз без помощи Армана, которого перед самой Коронацией фирма срочно вызвала в Канны.
Итак, свидание было назначено в номере маленькой гостиницы, где они могли остаться наедине. Ничего лучшего Клиффорд не сумел придумать. Они нежно держали друг друга за руки и говорили друг другу все те слова, которые говорят влюбленные перед долгой разлукой. Рейни обещала, что никогда не разлюбит его, а он, в свою очередь, клялся, что уйдет с головой в работу и будет с нетерпением ждать ее возвращения. Она заверяла, что семья не заставит ее изменить своего решения, а он обещал жениться на ней, как только ей исполнится двадцать один год.
Для Рейни то свидание в гостиничном номере стало новой мукой, настоящей агонией. Клиффорд даже не пытался ее обнять, лишь торопливо поцеловал. Конечно, с его стороны это было благородно, но, усадив Рейни в такси и глядя ей вслед, он чувствовал себя жалким трусом. Несмотря на все его желание обладать девушкой, Клиффорд боялся испортить отношения с Лилиан, которые развивались весьма и весьма успешно. Он уже был вхож в дом Фитцборнов, чего нельзя было сказать о доме Оливентов. Клиффорд решил подождать, пока все решится само собой. Любовь была для него азартной игрой.
Что же касается Рейни, то она не терпела никаких игр. Особенно с любовью. Как всякая честная и прямая женщина, она хотела всецело принадлежать Клиффорду и чтобы Клиффорд всецело принадлежал ей.
Приехав в Шани, она стала дуться на бабушку и мать, не скрывая, что ее сердце разбито, и даже плакала втихомолку. Бабушка и мать делали вид, что ничего не замечают. Мудрые женщины решили, что время излечит Рейни, рано или поздно страсть угаснет, и она забудет свое увлечение. Против общества Армана они отнюдь не возражали. Арман был единственным человеком, с которым в своем заточении Рейни могла поговорить по душам. Рядом с ним она могла быть самой собой, и Арман сделался ее близким другом, которому она поверяла все печали и страхи, не понимая, чего это стоило молодому человеку, вынужденному держать язык за зубами.
Иногда она приходила к нему в студию, где он работал. Она позировала ему – он писал ее портрет. Бабушка и мать редко появлялись здесь, поскольку студия находилась в дальнем крыле здания, и Рейни могла отдохнуть от своих «надзирательниц». Не то чтобы она разлюбила бабушку, которая помогла матери разлучить ее с Клиффордом, но все-таки затаила обиду.