Превосходная фигура… Эти слова уязвили Рейни в самое сердце. В ее памяти мгновенно ожил облик Клиффорда – его мужественное лицо, золотистые волосы, широкие, сильные плечи… Да, он был превосходен! Как будто создан для того, чтобы разбивать сердца романтичных девушек… Рейни любила его и надеялась, что это взаимно. Он, однако, остался в Лондоне. Он танцует в клубе с Лилиан Фитцборн и не спешит отвечать на ее письма…
Нет, Рейни даже не ревновала к Лилиан. Она была выше пошлой ревности. На лондонских приемах каждый мужчина вправе танцевать с любой девушкой. А Клиффорд Калвер, хотя и презираемый некоторыми мамашами, пользуется большой популярностью у их дочерей. Что же ему – не ходить на приемы? Рейни вовсе не ждала, что с ее отъездом он будет просиживать все вечера дома. Но она надеялась, что он будет честным и хотя бы подаст о себе весточку. Напишет ей о том, что с нетерпением ждет ее возвращения в ноябре – когда она станет совершеннолетней и сможет выйти замуж, за кого пожелает.
Арман пристально всматривался в прекрасные черты своей модели. В студии было светло и не слишком жарко. За окном зеленела трава. Солнечный свет, заполнивший студию, сверкал и переливался всеми оттенками радуги… На стенах висели живописные полотна: несколько пейзажей Прованса и несколько родовых портретов предков де Шани. Из мебели в студии остались лишь старинный стул с высокой спинкой и бархатным сиденьем, на который присела Рейни, да разбитый, недействующий орган, покрытый пылью и паутиной. Несмотря на запущенный вид, комната эта была необычайно уютна. Даже мятежное сердце Рейни ощущало здесь относительный покой…
Тем не менее и сегодня Рейни завела разговор о Клиффорде, даже не подозревая, как мучает этим Армана.
– Как бы я хотела быть не Рейни де Шани Оливент, а простой деревенской девушкой из Прованса, – сказала она.
– Ну и что бы ты делала? – улыбнулся Арман.
– Поехала бы в Англию, в Лондон, и устроилась бы работать простой официанткой.
Арман нахмурился. Особенно неприятно ему было, когда она начинала говорить о том, на какие жертвы готова ради Клиффорда.
– Ну и что же тебе мешает сделать это сейчас? – пожал он плечами.
– Все! – воскликнула она. – Мать и бабушка командуют мной, и все потому, что мне только двадцать лет! Если бы я и уехала сейчас, то они все равно помешали бы мне выйти замуж.
– А если бы ты все-таки уехала к… к нему? – настаивал Арман.
– Клиффорд не смог бы жениться на мне, – тихо сказала она. – Незадолго перед моим отъездом он признался, что пока не хочет осложнять жизнь моего семейства. Вот когда мне исполнится двадцать один год, тогда он заберет меня к себе!
Арман раздраженно окунул кисть в банку с водой.
«Как бы не так! – подумал он. – Мистер Калвер не просто законопослушный гражданин. Он не хочет ссориться с будущими родственниками и надеется, что в конце концов будет прощен и Рейни не останется без наследства».
– Ах, Арман, – продолжала Рейни, – почему мужчины так не любят писать письма?
В ее вопросе было столько печали, что у него сжалось сердце. Внезапно его охватила такая тоска…
– Я думаю, что некоторые мужчины готовы были бы на все, лишь бы заслужить право переписываться с тобой, – пробормотал он. – И были бы счастливы писать тебе каждый день, каждый час… Я могу это представить…
Рейни была тронута и бросила на него сочувственный взгляд. Молодой архитектор так предан ей и так старается угодить. Она встала и подошла к нему. Опустив руку ему на плечо, она взглянула на холст.
– Ты почти ничего не написал, Арман! – удивилась она.
Он потупил глаза.
– Я что-то сегодня не в настроении.
– Скажи, если бы у тебя была подруга, ты действительно часто ей писал?
– Да, – сказал он, вздрогнув от прикосновения ее легкой руки.
– Но у тебя нет подруги, Арман?
– Нет.
– И ты никогда не был влюблен?
– Нет. Так, чтобы серьезно, нет, – запинаясь, произнес он и принялся вытирать тряпкой кисти.
– А если бы оказался на месте Клиффорда, то как бы поступил? Что бы ты мне написал?
На этот вопрос он не мог и не хотел отвечать.
– Какая разница… – пожал плечами он.
– Нет, скажи! – настаивала она. – Что бы ты написал?
Он поднял к ней бледное лицо. В его серьезных темных глазах горела страсть.
– Мало ли о чем пишут, когда любят, – сквозь зубы процедил он. – Я бы написал, что боготворю тебя… Что для меня ты все – небо, солнце, звезды, луна… Ты – самая прекрасная музыка в мире… И, конечно, что я жить без тебя не могу…