– Рейни не желает бросать ради вас семью. Кстати, вчерашний инцидент дорого обошелся графине. Она едва не умерла. У нее был удар. Она и сейчас очень слаба…
– Боже правый, какая жалость… – пробормотал Клиффорд.
Однако в его мозгу, словно змея, тут же мелькнула мысль: а что, если старуха долго не протянет? Тогда Рейни получит наследство, не став совершеннолетней.
– Печально, печально… – протянул он, пристально глядя на Армана. – Но если Рейни не желает ехать со мной, то каковы ее намерения, позвольте узнать?
– Она вернется в Лондон, но окончательно решение примет, когда ей исполнится двадцать один год.
Клиффорд оживился. Притворяться было ни к чему.
– Если она думает, что я буду бегать за ней и надеяться, что она останется ко мне благосклонна, то очень ошибается! Она не единственная на свете, разве нет?
Воцарилось молчание.
За соседним столиком смеялись мужчина и женщина. Подошел одетый в белое официант и поинтересовался, не желают ли господа еще кофе. Из дверей шикарного отеля вышли две девушки в умопомрачительных пляжных нарядах и огромных соломенных шляпах. Они уселись в огромный сверкающий лимузин и отчалили.
Это было вполне обычное летнее утро в Каннах. Клиффорд обожал эту жизнь, а Арман был к ней равнодушен. Арман предпочитал тишину и уединение гористой местности вблизи Канн. Сегодняшнее утро казалось ему таким же отвратительным, как и физиономия его визави. Боже правый, как она могла полюбить такого человека? Она – такая умница, такая чувствительная ко всему высокому, – и вдруг влюбилась в этого грубого, развязного мужика, у которого нет ничего святого. Арман решил, что его внешние данные – красота и животная сила – ослепили Рейни, как ослепили бы любую другую девушку.
– Монсеньор Калвер, мы с вами никогда не поймем друг друга, – начал Арман на безукоризненном английском. – Что касается меня, то я считаю, такой девушки, как Рейни, не сыскать в целом мире. Ее счастье для меня превыше всего, и, если ей угрожает опасность, я готов отдать жизнь, чтобы защитить ее. Прошлым вечером она предлагала выйти за меня замуж, несмотря на то, что по-прежнему любит вас. Но я не согласился… И я готов уступить дорогу, если буду уверен, что вы достойны ее… Но мне сдается, что вы не тот человек… Впрочем, если вы готовы забыть о других девушках, меня это вполне устроит.
Клиффорд в раздражении дернул себя за мочку уха. Снова этот француз напоминал ему о его ничтожестве, а это Клиффорда бесило. Покраснев, как вареный рак, он ответил:
– Ты дьявольски благороден, милый де Руж. Но все-таки я не сомневаюсь, мы с Рейни придем к обоюдному согласию…
– Вы ведь не станете уговаривать ее уехать с вами без разрешения ее родных? – начал Арман. – Впрочем, она и не уедет…
– Если ты не будешь путаться под ногами, – проворчал Клиффорд, – я прекрасно обтяпаю свои дела!
Арман побелел.
– Это и мои дела! Можете считать меня ее братом!
– Даже если бы ты, и правда, был ее братом, – заметил Клиффорд, – я все равно спрашивал бы разрешения не у тебя, а у нее.
– И тем не менее вы не сможете уйти от ответа. Я хочу знать, порвали ли вы с мадемуазель Лилиан или она у вас – запасной вариант?
Клиффорд встал.
– Послушай… – в ярости пробормотал он. – Ты что, забыл, что случилось в прошлый раз? Лучше не выводи меня из себя!
Арман тоже поднялся и холодно оглядел этого разъяренного атлета.
– Я ничего не забываю, монсеньор. Вы тренированный боксер, но я предлагаю вам сразиться на шпагах.
Клиффорд расхохотался, но все же подумал: «Этот французишка – храбрец! Кажется, он с удовольствием проткнул бы меня, если бы ему представилась такая возможность. Но я не дам ему шанса…»
– Ну так как же, монсеньор? – повторил Арман.
– Все это зашло слишком далеко, – сказал Клиффорд, – и становится нелепым. Я признаю, что тогда, в Лондоне, мне не следовало поднимать на тебя руку. Будем считать это недоразумением. Давай условимся: ты не будешь совать нас в мои дела, а я обещаю, что со мной Рейни будет счастлива. Ты доволен?
Такой ответ не мог удовлетворить Армана. От отчаяния у него кружилась голова. От этого человека нельзя было добиться правды. Он так и не ответил на вопрос о Лилиан Фитцборн. Совершенно очевидно, что он решил возобновить осаду Рейни, но не знает, чем все это кончится. Арман пришел, чтобы защитить свою возлюбленную и, увы, уже во второй раз терпел поражение.
– Обещаю вам, что буду честен и дам Рейни возможность забыть все происшедшее, – хрипло сказал он. – Больше мне нечего вам сказать. Прощайте.