Но вдруг ее терпение лопнуло. Рейни отложила платок и гневно взглянула на мать. Невольно она отметила, что, несмотря на долгую поездку и жаркий день, та выглядит необычайно свежо. Такое впечатление, что мать привезла с собой сам лондонский дух. Казалось, что она вообще не имеет к роду де Шани никакого отношения и в ее жилах нет ни капли французской крови.
– Мамочка, – сказала Рейни, сев на постели, – лучше нам прекратить этот разговор. Разве ты не знаешь, что побудило меня вести себя «столь возмутительным» образом?! Может быть, бабушка не сказала тебе?… У тебя нет никакого права упрекать меня. Наоборот, это я должна осуждать тебя. Некоторые девушки на всю жизнь отворачиваются от матерей, которые поступили, как ты!
Роза слегка побледнела, но решительно приподняла голову.
– Да, конечно, я согласна с тем, что мы с бабушкой не имели права перехватывать твои письма.
– Это отвратительно, – тихо сказала Рейни.
– Но у нас не было иного выхода, чтобы оградить тебя от этого человека, которого не интересует ничего, кроме денег.
– Ты ничего о нем не знаешь, мама, – возразила Рейни. – Но давай не будем начинать все сначала… Ты поступила ужасно и сама не представляешь, что натворила. Бабушке известно, что я ее простила. Мне бы хотелось простить и тебя, но если ты собираешься сделать мою жизнь невыносимой…
Миссис Оливент встала. Взглянув на себя в зеркало, она поправила воротничок. Только дрожащие пальцы выдавали ее волнение. Единственное, что ее беспокоило, это то, что Клиффорд Калвер явился сюда, их с бабушкой заговор был раскрыт и все усилия разлучить эту парочку оказались тщетны.
Она любила дочь, но не понимала. К сожалению, они обладали совершенно противоположными характерами и темпераментами. Роза всегда горевала, что не произвела на свет девушку, подобную своей племяннице Дженнифер… С Рейни она просто не знала, что делать.
Она чувствовала, что ей нужно немного уступить. Хотя бы самую малость. Поэтому, подойдя к дочери, миссис Оливент заговорила с неожиданной теплотой и искренностью:
– Рейни, дорогая, я обязана извиниться перед тобой за историю с письмами. Признаю свою ошибку. Две старые дуры предали тебя. Но мы были в безвыходном положении. Если бы мы хотя бы на время не оторвали его от тебя, ты бы не поняла, что такое мистер Калвер на самом деле.
Рейни заерзала и отвела взгляд в сторону.
– Ничего, мамочка, – пробормотала она. – Будем считать это недоразумением. Нервы у всех были так натянуты, что бабушка не выдержала и слегла. Теперь мы должны думать только о ней.
Миссис Оливент придвинула стул поближе к кровати и продолжала:
– Ты выглядишь очень усталой, моя бедняжка! Ты столько страдала!
– Я в порядке… Только вот голова раскалывается.
– Не вставай! Я сама принесу тебе ужин. Пусть будет, как раньше – когда ты была маленькой девочкой. Помнишь, как ты капризничала, мы ссорились… Потом ты вытирала слезы, а я делала тебе на ужин что-нибудь вкусненькое?
Взгляд Рейни потеплел. Она видела, что мать изо всех сил старается найти с ней общий язык, и добродушно ответила:
– Конечно, помню. Я ужасно капризничала, но ты всегда была ко мне очень добра. Спасибо тебе, мамочка, но сегодня слишком жаркий день, чтобы валяться в постели. Я спущусь вниз, и мы поужинаем вместе.
– И ты простишь меня за… письма?
– Уже простила.
Миссис Оливент покашляла, вытащила из волос булавку с жемчужиной и, сняв соломенную шляпку, поправила седеющие волосы. На душе ее стало легко. Теперь ее мучило любопытство. Ей хотелось узнать обо всех подробностях происшедшего. Со слов графини она мало что поняла, поскольку старуха едва ворочала языком.
Рейни терпеливо снесла ее подробный допрос.
Мать заметила, что Рейни продолжает говорить об Армане с нежностью и даже виновато. Он такой милый, и Рейни вовсе не хотелось его огорчать. Так она и сказала матери. Но, увы, ведь Клиффорду она первому дала слово. То, что произошло, от них не зависело, и они по-прежнему любят друг друга… Однако Рейни как-то неловко было говорить о Клиффорде. Что-то не сходилось. Пытаясь заглянуть в будущее, Рейни натыкалась лишь на холодную пустоту.
Тогда миссис Оливент пристально посмотрела на дочь и проговорила:
– А ведь я уже разослала объявление о помолвке в «Таймс» и другие газеты… Как ты просила в телеграмме.
Рейни закусила губу.
– Ты поспешила, мамочка…
– Еще бы, ведь мне это было так приятно! Ведь не станешь же ты просить все отменить?
– Я не хочу обручаться сейчас. Все равно с кем… Говорю тебе, мамочка, все происшедшее так потрясло меня, что я сама не своя…