Она пристально посмотрела на него, и Арман увидел, что ее жалобный взгляд полон страсти. И в прежние времена от одного этого взгляда ему становилось не по себе. Сначала он жалел ее, бедную, но потом стал тяготиться ею. Даже его мужское благородство было не в силах выносить такой ненасытной страсти.
— Я не писала тебе, потому что ты сам мне это запретил, — сказала Ивонн.
— В самом деле? — рассеянно пробормотал он.
— К тому же свадьба была не здесь. Когда ты разбил мое сердце, заявив, что рвешь со мной, я уехала в Париж.
— То-то я больше не встречал тебя… Знаешь, Ивонн, — продолжал он, — я не разбивал твоего сердца. Ты сама его себе разбила. Ведь сначала мы были просто друзьями, а потом ты сказала, что хотела бы чего-то большего… Я не чувствовал того же, что и ты, и поэтому предложил расстаться.
— Совершенно верно, дорогой Арман, — усмехнулась она. — Оглядываясь назад, я вижу, что сама кругом виновата. Ты всегда был благороден и честен… И все-таки мое сердце разбито!
Ему сделалось неловко, и он нетерпеливо взглянул на часы.
— Рад тебя видеть, Ивонн, но у меня назначена очень важная встреча…
— Спешишь отделаться от меня, да? Ты ничуть не изменился, Арман, — прервала она.
— В самом деле, дорогая, — сказал он, и в его глазах мелькнуло раздражение, — тебе не стоило приезжать.
— Разве?
— Кроме того, ты теперь замужем, и я полагаю — счастлива. Буду рад когда-нибудь познакомиться с твоим мужем.
— Пьер уже умер, — спокойно сказала она.
Армана даже в жар бросило.
— Уже умер? — пробормотал он. — Прими мои соболезнования…
Спокойный тон Ивонн чрезвычайно насторожил его. Обычно он предвещал бурю. К тому же она взволнованно покусывала нижнюю губку. Конечно, она не простила ему того, чтобы было в прошлом. Ивонн действительно переменилась, но — в худшую сторону. В ней уже не было той юной живости, которая так трогала Армана. Нынешняя Ивонн была женщиной, видавшей виды, расфуфыренной хищницей и не вызывала у Армана ничего, кроме брезгливости.
Он нахмурился, когда Ивонн принялась рассказывать о своем непродолжительном замужестве.
Господин Пьер Тибо, мужчина много старше нее, пригласил Ивонн в Париж — на работу в свою парикмахерскую. Потом влюбился и женился. А спустя четыре месяца после свадьбы погиб в аварии… Судьба Ивонн мгновенно переменилась. Она превратилась в богатую вдову, владелицу шикарного салона на улице Риволи. Поручив все дела в салоне управляющему, она вернулась в Канны, чтобы открыть здесь филиал. Еще совсем недавно у нее не было ни гроша в кармане, а теперь она явилась в родной город состоятельной и влиятельной дамой. Престарелого дедушку она поместила в дом призрения…
Ивонн сделала паузу. Она подошла к самому главному.
— Таким образом, — многозначительно произнесла она, — в свои двадцать три года я богата и свободна и могу пригласить тебя на обед в приличный ресторан. Если ты, конечно, не возражаешь…
— Я действительно был рад тебя увидеть, — пробормотал он, — но дело в том, что…
Арман умолк, а Ивонн возбужденно теребила на пальце кольцо с огромным рубином. Потом она сказала:
— Значит, наша долгая разлука уничтожила твою любовь? Ты даже не скучал по мне?.. Ты не рад меня видеть. Не рад, что я пришла к тебе, несмотря на то, что я стала богатой и могу предложить тебе гораздо больше, чем ты мне…
У Армана упало сердце. Лучше бы Ивонн этого вообще не говорила. Теперь он проклинал тот день, когда встретил ее. Впрочем, все начиналось вполне безобидно: просто дружба с девушкой, с которой он познакомился на танцах… Арман понял, что она явилась к нему, одержимая решимостью снова войти в его жизнь. Как это ни забавно, но даже в свои молодые годы мадам Турвилль была, вероятно, не столь агрессивна, как сейчас Ивонн.
Арман решил, что будет честен и немногословен. Боль, которую можно причинить правдой, в конечном счете куда меньше, чем боль от вранья. Это доказывает хотя бы ситуация с Рейни и Клиффордом.
Без лишних слов Арман заявил Ивонн, что он, конечно, рад ее видеть и счастлив, что она разбогатела, однако о возобновлении между ними прежних отношений не может быть и речи.
Лицо Ивонн исказилось, словно от боли. Было ясно, что она все еще влюблена в него.
— Раньше ты себе не позволял, Арман, гнать меня, словно надоедливую муху! — сказала Ивонн.
— Самое лучшее сейчас — обойтись без двусмысленностей, — твердо ответил Арман.
По ее телу пробежала судорога, но Ивонн сумела справиться с собой. Понизив голос почти до шепота, она проговорила:
— Никогда не думала, что ты можешь быть таким жестоким… Думаю, тут замешана другая женщина. Как я понимаю, ты…
— Ничего ты не понимаешь! — прервал Арман.
Ивонн порывисто выхватила из сумочки носовой платок и прижала к губам.
— Нет, я все понимаю! — воскликнула она. — Сегодня в парикмахерской я слышала, как сплетничали девушки. Мне рассказали, что ты каждый день бываешь в Шани и увиваешься за молоденькой англичанкой. Вот почему ты так обошелся со мной!
Арман побледнел от гнева. Все добрые чувства, которые он когда-либо питал к этой девушке, мгновенно испарились. Замужество и богатство сказались на ее характере самым неблагоприятным образом.
— Меня никогда не интересовали сплетни, — сказал он, — и я не собираюсь обсуждать с тобой свою личную жизнь. Пожалуйста, уходи, Ивонн!
Внезапно она расхохоталась.
— Значит, все правда! Ты злишься, потому что я наступила на твою больную мозоль. Мне все известно о мадемуазель Оливент… Видишь, я даже знаю, как ее зовут! На прошлой неделе она была в парикмахерской. Прическу ей делал Антон, мой старый приятель…
— Прошу прощения, Ивонн. Меня ждут дела. До свидания, — ледяным тоном прервал ее Арман и вышел из комнаты.
— Мы еще увидимся, Арман! — закричала Ивонн вслед. — Я теперь не нищая, чтобы меня можно было отбрасывать, как ненужную вещь. Я собираюсь провести в Каннах все лето. У меня еще будет возможность полюбоваться на тебя и на твою английскую мамзель!
Арман поднялся к себе в комнату и захлопнул дверь. Выглянув в окно, он увидел, что Ивонн села в шикарный серый «ситроен» и уехала.
Встреча с Ивонн расстроила Армана и отравила очарование предстоящего свидания. Не то чтобы его испугали угрозы Ивонн, но огорчило то, во что она превратилась. Еще больше огорчило, что именно устами Ивонн имя Рейни соединилось с его собственным, да к тому же в таких пошлых выражениях.
К семи часам вечера Арман немного оправился от сцены с Ивонн и стал собираться в Шани. Надев серый костюм, лучшую шелковую рубашку и повязав темно-красный галстук, он поехал на свидание с Рейни.
Она уже ждала его. На ней было короткое шелковое платье, а на шее жемчужное ожерелье. Она поблагодарила его за букет алых роз и тут же приколола одну на плечо.
По дороге в Канны Рейни выглядела веселой и раскованной. Но за напускной веселостью она скрывала волнение. Она была уверена, что ей удастся поговорить с Клиффордом.
— Мы должны помолиться, чтобы он оказался на месте! — воскликнула она. — Пожалуйста, помолись со мной, Арман!
Чтобы не огорчать ее, он кивнул. Давая понять, что считает его другом и союзником, Рейни мучила Армана, и у Ивонн (новоиспеченной мадам Тибо) не было никаких оснований для ревности.
— Какой ты прекрасный друг! — восклицала Рейни. — Спасибо бабушке, что она нас познакомила. И я, и Клиффорд должны быть благодарны тебе… Как замечательно, что я могу говорить с тобой о нем!
Между тем Арман всем своим существом ощущал ее близость. Он чувствовал прикосновение ее руки, вдыхал аромат ее духов.
В этот прохладный вечерний час в каждом кафе веселилась публика. Люди сидели за столиками прямо на улице и пили аперитив. В парках вокруг казино пестрели клумбы чудесных цветов. На стоянках парковались роскошные лимузины. У причалов швартовались белоснежные яхты. Канны всегда были раем для богатых… Но для Армана это был родной город, и он уже решил, куда именно поведет ужинать Рейни. Маленький, но изысканный ресторан располагался на тихой улице. Здесь подавали прекрасное вино, а кухня была выше всяких похвал. И главное, здесь можно было спокойно поговорить.