Арман видел, что девушка дрожит от возбуждения. Она исчезла, а он присел на стул и залпом допил свой коктейль, затем вытер взмокший лоб.
В телефонной будке Рейн ожидал первый удар — Клиффорда не было дома. Она поговорила с его тетей. Та, видимо, действительно не знала, кто такая Рейн, но честно выложила ей всю известную ей информацию. Девушка узнала, что мать Клиффорда серьезно больна, что он мечется между офисом и ее постелью. У миссис Калвер и раньше были проблемы со здоровьем, но в какой-то момент она пошла на поправку и врачи дали ей надежду, а теперь, услышав, что она снова слегла, Рейн не находила себе места от беспокойства. Она подумала, что Клиффорд не писал ей из-за этого. Она знала, как сильно он привязан к матери. Он делал для нее все, что мог. «Бедный, бедный, — думала девушка, у него столько работы, да еще эта болезнь…»
— А вы, случайно, не знаете, получал ли он мои письма? — с надеждой спросила Рейн. Этого мисс Калвер не знала. — А где он сейчас? Где, по-вашему, мне его найти?
Ответ тети прозвучал как гром среди ясного неба:
— Он сейчас в Норвегии. Уехал на рыбалку.
— На рыбалку? В Норвегию? — глупо переспросила Рейн. «Нет, этого не может быть, — говорила она себе. — Он не мог просто так взять и уехать, если у него появилось свободное время, он должен был прилететь ко мне…» Ладони у нее вспотели, а сердце билось так, что было больно.
И тут тетушка, сама того не зная, нанесла завершающий удар:
— Клиффа пригласили какие-то люди по фамилии Фицбурн. Не знаю, когда он вернется, но я скажу ему, что вы звонили. А как ваше имя?…
— Не надо, — проговорила Рейн внезапно севшим голосом. — Не надо, не говорите, что я звонила. Спасибо вам, до свидания.
Она положила трубку. На мгновение все поплыло у нее перед глазами. Мысли были в полном хаосе. Значит, Клиффорд уехал на рыбалку с Фицбурнами! И Лилиас с ним! Ну конечно, Лилиас…
Рейн едва стояла на ногах. Колени у нее ослабли. Ей было дурно. Сквозь стеклянную дверцу кабинки она успела заметить идущего навстречу ей Армана — на лице у него была тревога.
Глава 11
Никогда еще Рейн никого не была так рада видеть, как в тот момент Армана. Он так добр и заботлив, он ее друг… Девушка, спотыкаясь, вышла из кабинки и почти упала ему на руки. Ошеломленный, он на мгновение задержал ее в объятиях — это было мгновение, исполненное одновременно блаженства и боли. Блаженства — от ее близости, от нежности к ней; боли — за ее боль. Он уже понял, до того как она сказала хоть слово, что подтвердились ее самые худшие опасения и что звонок в Лондон не дал успокоения, которого она искала. Молодой человек взглянул в бледное, осунувшееся юное лицо. В глазах ее застыло выражение недоумения и горести — как у ребенка, который не понимает, за что его так обидели.
— Ах, Арман, — пролепетала она. — Арман!..
— Бедная девочка… бедная малышка… что случилось?
Она вдруг очнулась и поняла, что они находятся в людном, ярко освещенном холле одного из самых красивых отелей Канн. Высокая, стройная, словно манекенщица, девушка в Длинном белом платье с корсажем, украшенным поблескивающими крупинками горного хрусталя, прошла мимо под руку с импозантным мужчиной в темно-синем смокинге. Они смеялись и болтали по-испански. Их смех и резкие голоса, невероятно быстро лопотавшие что-то на незнакомом языке, вдруг отрезвили и успокоили Рейн. Она пришла в себя, провела рукой по глазам и сказала чуть сдавленным, но веселым голосом:
— Идемте, Арман. Давайте выйдем отсюда.
— Но Рейн…
— Давайте выйдем, — повторила она быстро. Ее пальцы яростно вцепились в его руку.
Арман почувствовал, что она держится из последних сил. Не говоря ни слова, он вывел ее из отеля.
Какое-то время они стояли на обочине дороги и смотрели на вереницы блестящих машин, которые сновали взад и вперед по Круазетт. На фиолетово-синем небе замерцали первые звезды. В этот теплый южный вечер на улицах было многолюдно. Атмосфера была пропитана праздностью, весельем и роскошью.
Рейн, вцепившись в руку Армана, через силу проговорила:
— Куда мы пойдем?
— Хотите, я отвезу вас обратно в Канделлу или поужинаем, как собирались?
— Только не в Канделлу! Ради всего святого, прошу вас!
— Тогда сначала поужинаем — может быть, настроение у вас улучшится. — У него разрывалось сердце, когда он видел ее несчастное лицо.
Рейн послушно кивнула. Слезы, выступившие у нее на глазах, застили высокое закатное небо над городом и темно-фиолетовое море. Она ненавидела все эти машины, эту праздную толпу. Даже звезды были ей ненавистны. Но самую сильную ненависть вызывал у нее Клиффорд. И ненависть эта выросла из любви. Не в натуре Рейн было легко увлечься и так же легко остыть. Она не могла забыть те неистовые чувства, которые много месяцев наполняли ее жизнь, — даже злость и поверженная гордость не способны были побороть ее любовь.